Актер Вениамин Смехов: Доброе имя дороже звонкой масти

Знаменитый таганковский актер Вениамин Смехов приехал в Тольятти со стихами великих и разных и, конечно, с именем друга и соратника по театру и по судьбе Владимира Высоцкого.

Уж такая, видно, у актеров «золотого века» Таганки судьба: нести по жизни (на устах и в сердце) имя Владимира Высоцкого. Нести в народ, который уже и без того давно получил «своего Высоцкого» в полном легальном пакете с изданными и переизданными книгами, дисками и фильмами Владимира Семеновича. Вспоминая, делясь, сверяя времена и имена.

Лидеры нации

— Этот год стал у нас в стране годом Владимира Высоцкого. Наверное, по велению судеб. А иначе и объяснить нельзя. И еще именем Высоцкого можно назвать все наше поколение. Вот такой парадокс, понятный всем разумным гражданам отечества. Когда человек реально в течение шестнадцати лет служил в Театре на Таганке, и мы играли с ним и с Валерой Золотухиным большие роли в первых спектаклях создателя Таганки Юрия Любимова, а потом прошло время, и выяснилось, что по опросу человечества лидерами нации были названы двое — Юрий Гагарин и Владимир Высоцкий.

На поруки народом

— Однажды мы с Валерием Золотухиным навестили Аркадия Райкина после инфаркта в подмосковном кремлевском санатории. Слово «кремлевский» Аркадия Райкина не очень волновало. Наоборот, нервировало. Тем не менее он вышел оттуда здоровым и из этой болезни, и из этого шока. Мы сидели и разговаривали. И в какой-то момент Аркадий Исакович сказал про Любимова, что тот каждый год получает такие запреты, такое выкручивание рук, а он сам всего один раз получил окрик первого партийного лица Москвы, и вот случился инфаркт: «Как Юрий Любимов может справиться со всем этим? Очевидно, справляется он потому, что я рожден в столице, а Юра рожден в Ярославле. То есть в правильном месте, где может быть рожден могучий мужик».

Любимов был могучий мужик. И я спросил у Аркадия Райкина: правда ли, что есть в нашей стране три имени, на которые откликаются все, от деревенских и малограмотных до знатных академиков и до людей искусства — это Брежнев, Райкин и Высоцкий? Райкин меня перебил и сказал: «Это неправда, Веня. Я читаю кем-то написанные тексты. И хорошо, что меня знают. А Володя Высоцкий — сам сочинитель, сам писатель, запрещен как поэт. Но знает его вся страна». Вот этот удивительный парадокс, мне кажется, до сих пор не нашел ответа. Как можно в стране, защищенной всякими мерами безопасности, скромного роста актер оказаться таким великим поэтом? Ни одна строчка его не была напечатана, ни один концерт не был разрешен. Даже те концерты, на которых мы выступали вместе, это была все-таки инициатива народа, инициатива людей. Высоцкий был взят на поруки своим народом.

На похоронах Высоцкого, 28 июля 1980 года, в театре, где под занавесом Гамлета уже покоился Высоцкий, Михаил Ульянов сказал: «Такое никогда не смогут объяснить. Ни одной его книги не было официально издано, и почти во всех семьях нашей страны, в миллионах семей есть полное собрание его сочинений на магнитной пленке». Вот поэтому нынче у нас год Высоцкого.

Хороший зритель

Семидесятисемилетний Смехов щедро доверил зрителю Тольяттинской филармонии, счастливо придумавшей свой замечательный четырнадцатый абонемент «Звезды театра и кино», письмо, которое когда-то написали ему со съемочной площадки Валерий Золотухин и Владимир Высоцкий. Веселое, остроумное письмо из тех хороших времен, когда все были живы и любимы не только Любимовым. Он читал письмо без купюр, лишь слегка засвистывая несколько ядреных словечек. И рассказывал о своем друге. С юмором и с любовью:

— Высоцкий позвал нас с Золотухиным в физтех. Мы втроем приехали в знаменитый университет ядерщиков. Надо сказать, что самыми любимыми нашими зрителями всегда были студенты. У нас там с Высоцким был дуэт. Мы играли маленькую сценку. Играли смешно и остро. И мы считали, сколько раз на ней нас публика останавливала аплодисментами. На Таганке — максимум четыре. Но и это много. Пять минут всего шла вся сцена. А когда мы приехали в физтех, нас останавливали восемь раз. Хороший был зритель!

Недавно… В 61-м

— Очень рад, что я третий раз в Тольятти, — начал свой разговор с аншлаговым филармоническим залом Вениамин Смехов. Разумеется, с улыбкой. — И в этом зале, возможно, есть люди, с которыми мы виделись на АВТОВАЗе. Незабываемая прогулка в выходной день. Было чудесно. И я прошу прощения за то, что забыл имя того великого человека, которому мы обязаны всем лучшим, что было создано… Полякова. А имя?
Зал дружно подсказывал имя, а Вениамин Борисович продолжал рассказывать про свои тольяттинские встречи.

— Например, в художественном музее, на выставке новых работ. И на легендарном Грушинском фестивале, который посчастливилось мне много раз посещать и даже выступать там. Ну а в Самаре я просто начал свою актерскую жизнь. И это было совсем недавно, в 61-м году. Так что есть люди, которые даже это забыли. А я помню.

Он помнит, как начинал свою актерскую стезю. Как читал стихи Владимира Маяковского на экзамене в театральное. «После стихотворения «В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла…» меня сразу приняли. Мне было шестнадцать с небольшим лет. Я сам себе завидовал. Правда, через год меня выгнали. И это был экзамен на стойкость в профессии. Я понимал, что могу быть литератором. Но почему-то без актерства жизни не представлял. Но потом замечательный артист Александр Збруев и я были возвращены и восстановлены в звании студентов. И закончили все с отличием. А то стихотворение все равно для меня очень дорогое.

Народный не народный

Наверное, мой следующий вопрос не очень пришелся по душе актеру, режиссеру и литератору Вениамину Смехову. Я спросила его, верна ли информация о том, что к его семидесятилетнему юбилею он отказался от присвоения звания народного артиста.

— Это очередная победа фантазии работников отчасти очень полезного, отчасти очень мусорного очага под названием Интернет. В жизни этого не было. Когда нам всем давали звания, то нам их отменяли. А когда стало не нужно… Знаете, я очень люблю вспоминать Библию, Екклизиаста: «Доброе имя дороже звонкой масти». Когда накануне моего юбилея и даже не у меня спросили, «а что если на день рождения мы ему подарим сразу народного», им было отвечено, что мне, в общем-то, все равно. Нет у меня ни заслуженного, ни народного. А есть свобода. Мне приятно, что ничто не мешает мне жить.

Независимо от Москвы

— Говорю вам совершенно точно: такого всплеска интереса и любви к театру в России не было очень давно. Молодежь пошла в театр и стала театральной молодежью. И появилось в стране очень много новых театров. Мне и моей жене, кандидату искусствоведения Галине Аксеновой, приходилось бывать в жюри Пермского фестиваля «Текстура». Это всемирный фестиваль, на котором было доказано, что в любом, даже очень маленьком городе, и в Тольятти, и в Прокопьевске в том числе, театральные таланты существуют независимо от Москвы. Я москвич. Я люблю мой город. Но только этот город уже совсем не Россия. Россия — это те города, где мы бываем с гастролями или с друзьями. Вот это Россия. В России сегодня есть продолжение великого русского театра. Кирилл Серебренников — один из лидеров сегодняшнего молодого театра. Что с ним сделали власти, это уже дело будущего наказания. Потому что, конечно, это преступление по отношению к человеку искусства. Театр живет. И каждый день, при том что его создатель и замечательный учитель Школы-студии МХАТ Кирилл Серебренников пребывает под домашним арестом, спектакли идут при переполненном зале.

Факт

Вениамин Смехов — актер театра и кино, режиссер телеспектаклей и документального кино, сценарист, литератор, лауреат художественной премии «Петрополь» (2000), лауреат Царскосельской художественной премии (2009). Один из ведущих актеров Московского театра на Таганке.

Марта Тонова, «Площадь Свободы»
mail-ps@mail.ru

Источник