Андрей Амшинский: Я никогда не мечтал об актерской профессии

Ведущий актер театра «Колесо» Андрей Амшинский в большом интервью «ПН» рассказывает о роли случайностей в своей жизни, объясняет, почему молодые люди все больше выбирают современный театр, а не просмотр фильмов, называет причины, по которым предпочел работу в местном театре столичной сцене и говорит о ренессансе современного храма Мельпомены.

– Андрей, а вы мечтали о работе в театре или случайно попали в профессию?

– Это чистая случайность. Я собирался стать морским офицером, занимался в клубе имени Никонова, но из-за проблем со здоровьем не прошел медкомиссию. Думал обмануть судьбу: поступить в кулинарное училище, стать коком и ходить по Волге и Каспию до Черного и Азовского морей. Но мама отговорила, и я пошел в политехнический техникум. Там начал выходить на сцену на студвеснах – это было выгодно в советское время. У нас тогда вели дневник общественно-полезного труда, и все мероприятия техникума, где ты был занят, туда записывались. Это влияло на получение стипендии, к слову немаленькой – 30 рублей. В 1985 году на базе техникума собрали агитбригаду для участия в конкурсе, посвященном 40-летию Победы и фестивалю молодежи и студентов в Москве. Заняли первое место в городе, потом в области и Поволжье. Но на фестиваль вместо нас послали театр «Зеркало» из политехнического института. Участие в агитбригаде так понравилось, что решил пойти в любительский театр – тогда их в Тольятти было много. И в конце концов пришел в ДК 50 лет Октября на прослушивание в театр «Секрет». Меня приняли. В ДК рядом с нами функционировал клуб бардовской песни, где я встретил Юрия Панюшкина. Мы много общались, пели вместе. Потом «Секрет» переехал в ДК СК. Днем я трудился по специальности, а каждый вечер приходил в театр, который вышел в моей жизни на первое место. Как всякая творческая личность, работал даже дворником.
Немногим позже мне выделили ставку, и театр стал моей профессией. Однако в 1995 году обстоятельства сложились так, что мне пришлось уйти из «Секрета».

– И что было дальше?

– Год провел без дела, а в октябре 1996 года пришел в гости к осветителю «Колеса» Юлии Стыдовой. Спросил, нужны ли монтировщики. Оказалось, нужны. И на следующий день устроился на работу. А через месяц пришел к Глебу Борисовичу Дроздову. Мне было уже 29 лет, поступать в театральный поздно. А он говорит – бери направление и учись. Вот так сразу, без прослушивания. И я учился на первом наборе в ВУиТе на курсе Дроздова. Нас на потоке было шесть человек. Сдавал экстерном много экзаменов и вместо четырех лет проучился три. Будучи студентом, уже выходил на сцену «Колеса».

– Какая роль стала первой?

– Первая роль со словами была у меня в спектакле «Ромео и Джульетта». Сыграл монаха, который из-за чумы не смог передать письмо. Игорь Михайлович Воробьев, мой педагог по гриму, отдал мне эту роль «с барского плеча».

Со второго курса я уже получал зарплату как актер, при этом продолжая работать монтировщиком. Ритм был бешеный: вспоминаю эти три года с благоговением. Такое светлое пятно в моей жизни, солнечное и энергетически наполненное. Сейчас все разъехались, и только я и Лена Радионова, единственные два ученика первого выпуска мастерской Глеба Дроздова, остались в городе.

– Это был осознанный выбор – остаться в Тольятти? Была возможность уехать?

– Такая возможность есть всегда. Но я хотел набраться опыта, ролей, чтобы при просмотре в московских театрах был хороший багаж. А потом все зацепило, затянуло. После смерти Глеба Борисовича много актеров ушло, позже случился еще один исход, и я остался «закрывать амбразуру».

– Какие работы вызывают у вас чувство гордости?

– Моя роль Сашки Ильина в «Пяти вечерах» по Володину. Здесь трудность в том, что зрители старшего поколения начинают сравнивать меня с Любшиным из-за одноименного фильма Михалкова, где он играет с Гурченко.

Такие моменты надо преодолеть, вовлечь зрителя, чтобы он забыл о сравнении. Был замечательный спектакль «Дон Кихот», который поставил Владимир Хрущев. Я играл там Санчо Пансу. И сделал такую роль, что критики говорили: спектакль не про Дон Кихота, а про Пансу. В «Чайке» – Тригорин. В «Бешеных деньгах» – Телятьев.

– Бывают роли, которые вызывают внутреннее отторжение? Можно ли от них отказаться?

– Я не такой крутой, чтобы так себя вести. Да, я ведущий актер, на меня ходит зритель. Но даже если лично тебе роль не нравится, ты как актер должен ее оправдать и сделать такой, как нужно для спектакля. Роли они как дети – рождаются и живут. Мы их так же любим и ругаем. Некоторые живут долго, у других короткий век.

– С кем из известных режиссеров вы хотели бы поработать?

– Римас Туманис, Сергей Женовач (новый худрук во МХАТе), с тем же Серебряковым. Но это только мечта. Если поближе к реальности, то мне бы хотелось поработать с теми, кто ставил спектакли в «Колесе», – с Владимиром Хрущевым, Данилой Безносовым, Кареном Нерсесяном, Сергеем Степановичем Мезенцевым, который поставил здесь «Любовь и голуби». Я этих режиссеров понимаю с полувзгляда, с полуслова. Мне интересно с ними взаимодействовать.

– А есть желание самому выступить в роли режиссера?

– Нет. Я актер, исполнитель – у меня характер такой. Могу что-то срежиссировать, но немного. Есть, правда, у меня большая задумка – поставить моноспектакль. Уже пару лет думаю об этом. Сейчас нахожусь в поисках материала. Может быть, это будет что-то по Шукшину.

– Современный тольяттинский зритель, какой он?

– Он сильно изменился, помолодел. Наш сегодняшний зритель активный, быстро воспринимает информацию. Поэтому и спектакли стали динамичнее. Неожиданно, но по окончании спектакля «Как закалялась сталь» зрители встают во время аплодисментов. В этой постановке акцент сделан не на революционных моментах, а на человеческих отношениях. Наш герой, попадая в круговорот событий, хочет любить, быть честным, искренним, но это не всегда получается. И в итоге он становится закаленным борцом за что-то хорошее. Молодежь это понимает. Таких ребят, которые хотят изменить жизнь вокруг себя к лучшему, сейчас очень много.

– Вы хотите сказать, что молодые люди, которые проводят жизнь в онлайне, предпочитают театр походу в кино?

– Да. Потому что в театре все живое, настоящее, без спецэффектов. Чувства как на ладони.

– Можно сказать, что театр переживает ренессанс?

– Конечно. Многие начинают с того, что назначают первое свидание в театре, а потом превращаются в театралов.

– Нужна ли «Колесу» вторая сцена?

– Нужна: должны быть спектакли, которые идут параллельно, да и из Автозаводского района к нам ездить не всегда удобно.

– Те деньги, которые вы получаете за свой труд, адекватны отдаче на сцене?

– Актерская профессия изначально не денежная. Приходится подрабатывать. Я, например, в бар-клубе «Штаны» периодически читаю произведения известных писателей. Люди сидят, ужинают, слушают, проводят вечер в литературной среде. Вот скоро буду читать рассказы Александра Цыпкина.

Вообще финансовый вопрос для нашего театра очень актуальный. Дело в том, что в последние два-три года в бюджет города не закладываются постановочные деньги на новые спектакли, как это было раньше. Новые спектакли в «Колесе» ставятся благодаря упорству, энергии и уму нашего директора Янины Николаевны Незванкиной. С ее подачи был создан клуб «Лига премьер», куда входят публичные и известные лица города. Они ставят благотворительные спектакли, сборы от которых идут на новые спектакли «Колеса». Известные люди отрываются от работы, приходят по вечерам, репетируют, играют и собирают столько денег, что можно сделать премьеру. За это мы, актеры «Колеса», благодарны. Хотелось бы, чтобы власти города обратили внимание на положение в театре и рассмотрели возможность выделения «постановочных» денег.

– Вы смотрели фильм «Только не они», который снимали в Тольятти?

– Да, смотрел. У меня там есть маленькая роль. Интересно было поработать. Результат такой: порадовался за земляков, которые снялись в фильме, посмотрел на виды города.

– Есть еще опыт работы в кино?

– Да, это фильм «Костя» про нашу знаменитую собаку, картина «Кожа». Одна из первых эпизодических ролей была в «Призраке», где играет Федор Бондарчук. Недавно вышел фильм «На районе», где Данила Козловский занят в одной из главных ролей: там тоже участвую в эпизоде. Приглашают часто, но съемки зависят от занятости в театре.

– Что вы хотели бы в своей жизни изменить?

– Когда мне было 22 года, я ездил в Щукинское училище на предпрослушивание. Один педагог сказал, что возможность поступить есть, а другая, напротив, заявила, что я должен остаться в любительском театре. Потом она приехала в Тольятти и посмотрела спектакль «Оркестр» в театре «Секрет», где я играл. И спросила меня после спектакля: «А какое театральное училище вы заканчивали?». Я не сдержался и съязвил в ответ. Заявил: «Нигде не учился и предпочитаю играть в любительском театре, потому что при прослушивании в «Щуке» вы мне так сказали». И я был так горд этим. И потом смалодушничал – не поехал поступать, хотя была возможность. Вот об этом проявлении несдержанности сейчас сожалею. И тем не менее судьба была ко мне благосклонна, чему я очень рад.

Андрей Амшинский: Я так и не научился зарабатывать

Андрей Амшинский: Если выхожу на сцену, не имею права халтурить

Источник