Бунин — Темные аллеи в Тольятти: Режиссер ведь разрешил понимать его работу всем, как пожелается

Молодежный драматический театр открыл 29-й творческий сезон постановкой, в которой привычными и знакомыми оказались только артисты.

Пьеса «Бунин. Темные аллеи» написана самарским драматургом и журналистом Александром Игнашовым, поставили спектакль два режиссера. Драматургическую основу создал молодой режиссер, с весны прошлого года работающий в сызранском театре, Бари Салимов. Его соавтор – пластический режиссер Янис Повилайтис, он же – актер, снимавшийся в кинофильмах, исследователь движения, более семи лет изучающий танцы и боевые искусства.

– Спектакль необычный, – несколько раз предупредили меня разные люди.

Перед показом, который был уже вторым, на сцену вышел сам режиссер. Он сказал ту же фразу, хотя зрители уже увидели сцену и поняли, что их ждет нечто эдакое. Потом слегка перефразировал автора «Темных аллей», нобелевского лауреата Ивана Бунина, использовав отрывок из речи, произнесенной им еще за 20 лет до своего признания на мировом уровне, в 1913 году на юбилее газеты «Московские ведомости»:

– Мы – не духовные разночинцы, не хотим ниспровергать устои…

Завершил свой короткий спич Бари Салимов следующими пояснениями и пожеланиями:

– Спектакль символистский, возможно, вы в нем увидите что-то свое, созвучное вашему восприятию…

Впрочем, еще режиссер спросил у зала, читал ли кто-нибудь недавно Бунина. Поднялась пара рук.

– Наверное, это те, кто проходил писателя в рамках школьной программы.

– Да нет же, – ответила одна из зрительниц, слишком далеко сидевшая, чтобы режиссер со сцены ее услышал. – Мы читали, взрослые. «Окаянные дни».

Программа, конечно, сильно изменилась за последние десятилетия, но я сильно сомневаюсь, чтобы в нее были включены «Темные аллеи» и «Окаянные дни». Первый сборник называют по-всякому: и порнографией, и эротикой. В нем, если упрощенно, собраны новеллы о случайных связях: в купе поездов, в каютах пароходов, и о трагических адюльтерах. Поэтому спектакль ориентирован на аудиторию «16+». Как отметил один критик:

– Со счастливой, длящейся, соединяющей людей любовью Бунину просто нечего делать, он никогда о ней не пишет…

Ну, это личное дело автора, о чем писать. У многих читателей этого сборника, не только у меня, возникало подозрение, что стареющий писатель вспоминал свои личные похождения. Сам Бунин утверждал, что все сюжеты им выдуманы на пустом месте. Странная личная жизнь Ивана Алексеевича заставляет сомневаться, но вообще-то речь ведь не о литературной основе спектакля, а о самой постановке.

Она, конечно, очень новаторская. Меня не покидало чувство, что впервые удалось вживую увидеть очень модную столичную, а точнее даже прибалтийскую постановку, вроде той телеверсии спектакля «Отелло», что показывали недавно на канале «Культура». Там тоже не отпускала мысль: не зная литературной основы, понять что-либо сложно. И там тоже актрисы размахивали длинными волосами и причудливо скакали по сцене. Но это просто совпадение, что режиссер по пластике спектакля МДТ имеет, судя по имени, прибалтийские корни.

Пластика – это не хореография. Актеры не танцуют, они ходят, скатываются и падают с наклонной плоскости, в которой, следуя совету режиссера-постановщика, пришлось искать символику. Но она ведь очевидна. Иногда зал замирал в беспокойстве, когда пара актеров балансировала, стоя на стуле и разъединяясь под опасным углом. Тоже символично.
Но не все символы так уж легко читались. В другой мизансцене босой актер аккуратно взгромоздился на лежавшую на сцене пару, в то время как зрители, я, например, прикидывали в уме его возможный вес. Впрочем, все ведь было заранее отрепетировано и обошлось без травм.

Закутанная в белое фигура бродила вокруг сцены и по зрительному залу, освещая фонариком прямо-таки кричащий символ – высохший куст перекати-поля, весьма очевидно напоминающий, что автор – эмигрант. Скрипел кран самовара и падали яблоки, судя по звуку, деревянные. Судорожно роясь в кармане шинели, персонаж вместо пистолета для убийства неверной содержанки вытащил… яблоко. Символ раздора и грехопадения?

Сюжеты нескольких рассказов переплелись и развивались практически одновременно, разбавляемые отрывками из дневниковых записей писателя, датируемых началом 40-х годов. Война. На наклонной поверхности, где перекатываются актеры, идут черно-белые кадры: танки, самолеты. Отчего или для чего такое странное смешение? Да, годы написания «Темных аллей», с их дореволюционным временем действия, и событий начала Второй мировой войны почти совпадают. Но что еще их объединяет?

Бунин в спектакле один, его играет Дмитрий Ходырев. Остальные персонажи, если верить писателю, не его альтер эго. Павел – Юрий Бутко, Алексей – Антон Шибанов, Всеволод – Вячеслав Смильский. Ярче мне показалась игра Бутко, хотя автор пьесы (или режиссер?) разорвал все роли на краткие мизансцены, в которых разве что с помощью пластики себя удавалось проявить, в этом больше повезло Шибанову.

Что касается женских ролей, тут ничего сделать, не погрешив против авторского замысла, ни драматург, ни режиссер не могли. У Бунина нет психологических рисунков женских характеров. Женщина для него – лишь объект.

Легкое дыхание. То, о чем мечтал писатель, постановщик изобразил буквально в звуковом оформлении спектакля. И получилось неправильно. Легкое дыхание не слышно. И вообще это не дыхание. Молодая любовница Бунина Галина Кузнецова пояснила:

– Ивана Алексеевича влекло изображение женщины, доведенной до предела своей «утробной сущности». Только мы называем это утробностью, а он назвал это легким дыханием. Такая наивность и легкость во всем, и в дерзости, и в смерти, и есть «легкое дыхание», недуманье…

Недумание – ключевое слово. Поэтому у актрис должны быть длинные волосы, заливистый смех и стройные ноги, целомудренно обнажаемые лишь немного выше колен. Вера – Христина Шеппель, Надежда – Юлия Филановская, Галя и Руся – Виктория Толоченко.

Екатерина Серебрякова – это она ходила закутанной по залу весь спектакль – в конце становится странницей Машенькой из рассказа «Баллада» и трагическим шепотом рассказывает притчу о Божьем Волке, покаравшем развратника. Тот успел перед смертью покаяться.

Может, «Темные аллеи» в какой-то степени покаяние, а война – тот самый Божий Волк?! Режиссер ведь разрешил понимать его работу всем, как пожелается.

Вообще-то спектакль некассовый, конечно. Но на фестиваль его, скорее всего, свозят, и вероятно, небезуспешно. Мне он показался немного затянутым и чрезмерно символистским.
И еще. Режиссер разорвал многие фразы на обрывки слов с местоимениями, которые по очереди произносят персонажи. Я так понимаю, это стежки нити, которая незримо связывает героев «Темных аллей» и их автора. Но воспринимается на слух тяжело, затрудняет понимание и без того сложной постановки.

Кстати, не обещал ли Бари Салимов не заниматься ниспроверганием устоев? Но что иное мы увидели? Один из театральных деятелей как-то сказал, что в наше время самым неожиданным и новаторским, пожалуй, станет традиционная постановка в академических формах.

Надежда Бикулова, «Вольный город Тольятти»
Оригинал статьи опубликован в газете «Вольный город Тольятти», № 38 (1269) 04.10.19
Номер свидетельства СМИ: ПИ № 7-2362

Источник