Главный режиссер МДТ Тольятти Дмитрий Квашко принимает поздравления с объективно результативным юбилеем

– Дмитрий, мне кажется, что с детства люди делятся на тех, кто хочет быть главным, и тех, кому на эти амбиции наплевать… Вы могли в юности представить себя главным режиссером? Был ли Дима Квашко лидером в классе и в школе?

– Лидером, наверное, нет, но вокруг меня всегда были люди. Я всегда собирал внимание своих сверстников и по крайней мере всегда был в гуще событий. Каждое лето родители брали для меня путевки в лагерь «Солнечный», и меня там эта коллективная штука заражала. При всем этом я никогда в жизни не думал о том, хочу ли быть главным.

– В том числе режиссером?

– Вот уже сейчас гляжу на все это со стороны и точно знаю: я умею быть вторым. Мне не важно быть на первых ролях. Я могу помогать создавать что-то новое и делаю это с огромным удовольствием.

– Так замечательно же: и первого, и второго космонавтов мы помним. А как это – быть вторым? Не вступают ли в диссонанс с первым амбиции и задумки второго? Или у вас просто счастливо сложились такие гармоничные отношения с директором и худруком Владимиром Коренным?

– Мы уже четырнадцать лет работаем вместе с Владимиром Лукичом, и все это действительно настолько гармонично у нас соединились. Мы иногда спорим по творческим вопросам. Не без этого. Но все это происходит профессионально. Ну и конечно, у второго всегда больше свободы, а у первого больше ответственности, за ним последнее слово, за ним крайнее решение: какой спектакль будем ставить, куда поедем на гастроли. Коренной как директор ответственный за все. Он и получает за все: и лавры, и по шапке. Не без этого. Меня это очень устраивает.

– Я вообще никогда не был театральным, хотя творчество присутствовало в моей натуре всегда. А еще я занимался хоккеем, футболом, гонял на велосипедах, вел активный образ жизни. Но театр меня сперва не интересовал. В тринадцать лет, когда я учился в шестом, к нам в класс зашла такая удивительная барышня – Галина Швецова-Скрипинская. Она сказала, что приехала в наш город и хочет создать в нем театр: «Приходите». «Почему бы и не пойти», – подумал я, хотя до этого просто никогда в жизни и в театре не был. Правда, мой старший брат уже участвовал в постановке в ТЮЗе в ДК «СК». И я решил пойти по его стопам. Если честно, пришел посмотреть, но меня затянуло. Смотрите, вот моя первая афиша. Это восемьдесят третий год. Мне тогда было четырнадцать. Никогда не думал, что театр станет больше, чем хобби. А настоящая мечта у меня была.

– Какая?

– Я очень хотел стать поваром. Поэтому после девяти классов подал заявление в кулинарное училище. Тогда я уже предполагал, что после учебы можно стать шеф-поваром, открыть свой ресторанчик. Люблю иногда готовить изысканные блюда для своих друзей. Но меня не приняли.

– Почему?

– А все театр виноват. Когда я начал заниматься в театре, Галина Петровна начала мне давать какие-то книги. Очень интересные, очень хорошие. Я читал Бродского. Много кого читал. Какие-то книги понимал, какие-то не очень. Язык мой – враг мой. Однажды на уроке литературы я встал и сказал: «Вы превратили урок литературы в какое-то болото. Есть же еще и другие книги». Учителем литературы была наш классный руководитель. А после школы нам всем давали характеристики…

– Родился конфликт…

– Да. В характеристике появилась одна фраза: идеологически неустойчивый парень.

– О, с кем я разговариваю…

– Да-да, с диссидентом. В кулинарном училище эта фраза, видимо, директора напугала. Я был очень расстроен: уже заканчивалось лето, был конец августа, а мне только что сообщили, что поваром мне не стать. У меня оставалось три дня, и мама сказала: «Ты не расстраивайся. И раз не получилось варить борщи, иди учись варить металл. Профессия хорошая». Поехал в пятьдесят первое училище, подал документы. Учился на сварщика и параллельно занимался театром. Когда в училище увидели вырезку из газеты и узнали, что я играю Ромео, меня зауважали.

– Я вас помню в театре «Вариант».

– Это очень эстетический авторский театр. В Галине Петровне это все есть. От нее идет эстетика. От нее этот вкус. Чувство музыки, чувство меры и цвета – все это лично мне прививала она. Это отдельная школа. Я за все это ей безумно благодарен.

– Как вы тогда оказались в МДТ?

– В девяносто восьмом году я поступил в Самарскую академию культуры на режиссерский факультет. Получил диплом. Вернулся из Самары. И в тот момент еще не знал, что буду делать дальше. А через месяц получил предложение стать директором театра.

– Редкий случай…

– Я был в шоке. Оказалось, что сначала, конечно, предложили эту работу Галине Петровне, а она порекомендовала мою кандидатуру. Меня вызвали в департамент в пять вечера и сказали подумать до утра.

– Спали?

– Практически не спал. Советовался с семьей. В любом случае я понимал, что это шанс. Через месяц после окончания института получить предложение стать директором. Было бы странно, если бы я отказался. Я согласился, а потом узнал, что помещения у театра нет, транспорта нет, доходов нет. Существовала труппа на Шлюзовом, которая арендовала зальчик на пару часов в неделю для репетиций. Я сменил на этом посту Юрия Алексеевича Тя-Сена. Еще мальчишкой я бегал на его спектакли на Голосова. Я пришел с открытой душой и предложил ему работать вместе, но он ушел и увел с собой труппу. Я конечно, понимаю его ребят, они проявили солидарность со своим режиссером. А у меня в театре остались только пара уборщиц, бухгалтерия и музыканты.

– Король без государства… А паники у вас не было?

– Нет. Хорошо, что я тогда только что окончил институт. Кинул клич своим сокурсникам и знакомым. И уже через месяц мы выпустили первую премьеру. Это был спектакль «Домовенок», который, кстати, до сих пор живет в нашем репертуаре.

– Значит, вы умеете быть не только вторым.

– Ну мы же тогда ночевали в театре: сами шили костюмы, делали декорации. Я не помню, чтобы в первые годы я весь день провел дома. Но у нас не было помещения. Я много раз ездил в мэрию, говорил об этом. Говорил: «Будьте честнее. Если у театра нет помещения, закройте его. Мы не можем работать в таких условиях». Но из мэрии мне отвечали: «Ну ищите. Строить в городе лет десять ничего не будут. Найдете помещение, возьмете его».

И вдруг – я всю жизнь под счастливой звездой хожу – мне звонит директор кинотеатра «Октябрь» и говорит: «Боюсь, что здание арендаторы вообще раздербанят. Давай один зал возьмешь ты для театра, в другом я буду крутить кино. Мы с этим предложением пошли к Ренцу в мэрию. А в «Октябре» в то время были массажный салон, парикмахерская, продавали какие-то чаи и лекарства. В большом зале стоял батут. В малом торговали мебелью. В кафе устраивали дискотеки. Молодежь в Комсомольске называла это место гадюшником. И это название соответствовало действительности. Но нам предложили один зал для театра и для москвичей с их кино. Я возражал. Я говорил, что театр – это отдельное производство. Мы как-то посчитали, что в театре сорок семь профессий. У нас швеи, закройщики, монтажеры… Тогда, говорю, увольняйте меня. И уехал. А на следующий день Ренц звонит, приглашает меня: «Давай, бери все здание, Дмитрий, но если ты не построишь тут театр, я с тебя три шкуры сниму». Это был две тысячи первый год. Мы тут тогда два дня праздновали. Не могли нарадоваться. Понимали, что театр наконец обрел свой дом.

– Добрый, мягкий, романтичный. Вы себя преодолевали?

– Не знаю… Я думаю, что не всегда нужны зубы. Благодарен тем ребятам, которые за мной шли. У нас был настолько дружный, настолько творчески заряженный коллектив.
Корабль

– Вы сравнили театр с кораблем. Куда сегодня плывет этот корабль? Он сегодня такой, как вы хотели?

– Это, правда, самый сложный вопрос. В пятом году я собрал ребят и сказал: нам нужно искать директора. Нам нужна новая сила. Мы отвоевали помещение, но я не могу сидеть на двух стульях. Это неправильно. И обратился к Владимиру Колосову, он тогда руководил департаментом культуры. Буквально через неделю я услышал: приезжай, я нашел. И тут мы впервые познакомились с Владимиром Лукичом. Приход Коренного – особая ветвь развития театра. Небо и земля. И мне стало спокойнее: я мог заняться творчеством. Мне кажется, мы сейчас пришли к настоящему профессиональному театру. Я считаю себя счастливым…

Дмитрий Квашко:

– Я до сих пор воспринимаю спектакль как приготовленное блюдо. Оно должно быть вкусным, эстетичным, полезным. Нам важно знать, как его подать зрителю. Где и какую вишенку или горчинку положить, чтобы зритель с первого раза укусил и не понял, что это за вкус. Чтобы он потом еще раз пришел на спектакль. И еще…

Марта Тонова, «Площадь СВОБОДЫ», mail-ps@mail.ru
Оригинал статьи опубликован в газете «Площадь СВОБОДЫ»
Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ТУ 63 — 00766 от 21.01.2015

Источник