Городское лесничество создают для чего

Лес – одно из главных богатств нашего своеобразного города, но почему-то мэрия ставит другие приоритеты. Об этом интервью с председателем тольяттинского отделения социально-экологического союза, кандидатом географических наук, почетным работником леса России Андреем Крючковым.

– Поступила официальная информация на недавнем публичном отчете мэра, что 1 июня наконец-то будет создано городское лесничество. Но по-прежнему не ясно, чем именно оно станет заниматься и какое будет финансирование.
Что касается общего состояния городских лесов, то саженцы – только на 1200 гектарах. Опять собираются проводить какие-то аукционы, хотя надо заниматься агроуходом.

– А какой штат будет в лесничестве?

– Все держится в секрете.

– Больше, меньше? Наверняка меньше, чем было раньше. Оно справится с работой или будет только писать бумаги и просить денег?

– Я одно знаю точно: тот, кто возглавит лесничество, – практически камикадзе. Как только будет создана структура, прокуратура начнет направлять представления, требующие навести порядок в захламленных лесах. А как выполнить предписание, если нет средств и техники? Как соблюдать противопожарный режим?

Когда существовал ставропольский лесхоз, там даже своя пилорама была. И пожарно-химическая станция, занимавшаяся тушением природных пожаров. И патрулированием занимались.

– Штат большой был?

– 50 человек. Они занимались тольяттинскими лесами, вели работы в федоровском лесничестве, ягодинском бору. Если перевести на нынешний курс то, что зарабатывали своими силами, выйдет 90 миллионов рублей в год. То есть на 70 процентов сами себя обеспечивали.

– Сегодня, на ваш взгляд, каким должен быть годовой бюджет тольяттинского лесничества? Хотя бы примерно.

– 120-150 миллионов рублей. На первое время – года три. Это позволит навести относительный порядок. Но в бюджете города нет таких денег и, к сожалению, не будет, чтобы их направили на восстановление леса. Поэтому я не раз говорил о необходимости создания учебно-опытного лесничества, чтобы в рамках федеральных проектов получить средства на содержание городских лесов. То есть не по статье «лесничество», а на охрану окружающей среды.

Лес для Тольятти является прежде всего основным средообразующим фактором, надо из этого исходить. Я знаю, городские предприятия готовы вкладывать средства. Но во что? В какое-то эфемерное учреждение, которое будет заниматься администрированием? Или в учреждение, которое станет заниматься сохранением, созданием и содержанием лесов? Согласитесь, есть разница в подходах.

– Андрей Николаевич, как вы относитесь к постоянным заявлениям мэра о поджогах в лесу?

– Двояко. Надо смотреть, что в основе лесного происшествия: неосторожное обращение с огнем (непотушенный костер, брошенный дымящийся окурок) или действительно поджог, где присутствует умысел. И по так называемым закладкам надо смотреть, что это. В составе лесного патруля я не раз видел скопление резиновых шин или хворост, собранный в кучи.

– А кто эти кучи делает? Я тоже их встречал в лесу возле Зеленовки.

– Лесники. Для чего? Чтобы сжечь, когда закончится пожароопасный период. Кстати, в Зеленовке находится территория лесного фонда. Что касается закладок в городском лесу… В Тольятти есть неформальные объединения, поклоняющиеся огню. Могут быть и пироманы.

Нужны факты, что были поджоги, или хотя бы материалы доследственной проверки. На мой взгляд, мы имеем дело с неосторожным обращением с огнем.

– С лесными пироманами доводилось сталкиваться?

– Да, и не раз. Когда работал в Ленинградской области, там некоторые люди специально поджигали торфяники, чтобы увидеть пламя. Мы их задерживали, они говорили, что не могут без этого, что тянет к огню.

– А в Тольятти, его окрестностях такие встречались?

– Под Самарой есть остров Зелененький, где тоже территория лесного фонда. Там одно время участились пожары. Вычислили пиромана, задержали, он признался, что каждую ночь поджигал деревья. Обострение у него случилось.

У нас большое общество, людей с отклонениями не всегда видно. И потом, мы не можем запретить посещать лес, можем только ограничить какие-то действия. Если человек сознательный, он не станет летом разводить костер, не устраивает пикник.

– Местные власти больше уповают на запреты. Так им спокойнее, я это понимаю. Но нас отлучают от природы. Что значит – четыре-пять месяцев нельзя посещать лес? А если я хочу просто пройти по ковылю, послушать пение соловьев, подышать терпким смолянистым воздухом? Почему за меня кто-то решил, что этого делать нельзя?

– Подчеркиваю, ограничение – это не запрет, другое дело, что у нас часто случаются перегибы, переборы, перестраховки. Я тоже против этого. Кроме того, ограничения вводятся, когда объявляется четвертый или пятый класс пожароопасности…

Сергей Ростовцев, «Вольный город Тольятти»
Оригинал статьи опубликован в газете «Вольный город Тольятти», № 20 (1251) 31.05.19
Номер свидетельства СМИ: ПИ № 7-2362

Источник