Кто их вернет, если не мы?

18 лет наш земляк Алексей Шкарапута вместе со своими единомышленниками-поисковиками возвращает из небытия имена павших воинов Великой Отечественной войны.

В год 75-летия Победы в Великой Отечественной войне каждый из нас старается почтить своих воевавших в той страшной войне предков. Кто-то привязывает к лацкану пиджака георгиевскую ленточку, кто-то в память о деде-герое поет фронтовые песни, кто-то в архивах пытается отследить путь, где служил в годы войны его предок. Наш земляк Алексей Шкарапута по-своему хранит память о Великой Отечественной войне. Вот уже 18 лет каждый год отправляется он в Мурманскую область, где участвует в поисковом движении, отыскивая без вести пропавших солдат и офицеров и устанавливая их личности.

– Алексей Сергеевич, хотелось бы узнать, как вы попали в поисковое движение. Что вас подтолкнуло заняться этим трудным и не всегда благодарным делом?

– Меня всегда интересовала история, я любил военно-исторические фильмы, однако в поисковую деятельность попал чисто случайно. В 2002 году мы с женой ездили на север, в Мурманскую область, в город Кандалакшу, – я оттуда родом. Двоюродная сестра позвала в гости, и у нее дома я увидел советские и немецкие каски. Я поинтересовался у мужа сестры, откуда каски. Он сказал, что занимается поисковой деятельностью и намеревается организовать поисковый отряд. Я попросил взять меня на следующий год – думаю, специально подгадаю отпуск на летнее время. Он согласился, и через год я впервые оказался в поисковом движении. Тогда же, в 2003 году, и сформировался наш поисковый отряд «Верман».

– А откуда такое название – «Верман»?

– В месте, где мы проводим раскопки, в Кандалакшском районе Мурманской области, есть озера Верхний Верман, Средний Верман и Нижний Верман, соединяет их река Верман. В октябре 41-го года как раз на этом рубеже наши войска остановили немцев. Не дали им пройти дальше. В честь этого верманского рубежа и называется наш поисковый отряд.

Самая главная задача поискового отряда – нахождение погибших бойцов и командиров Красной Армии. Дважды в год – в последние субботы мая и августа – наш отряд выезжает на так называемые «Вахты памяти». В «Вахтах памяти» участвуют не только местные поисковики, но и члены отряда со всей России. Так, в этом году в «Вахте» принимали участие поисковики из Воронежа, Орловской области, Москвы, Санкт-Петербурга, Мурманской области – всего 12 человек. Выезд длится неделю. В этот раз нашли троих бойцов – все трое безымянные. Помимо полевой работы активисты движения занимаются военной реконструкцией: молодежь слабо представляет, что такое война, поэтому поисковое движение организует представления с целью воспитания в патриотическом духе. Но основная задача – это, конечно, поиск бойцов.

– Первый раз, наверное, трудно было?

– Да, когда первый раз приехал, конечно, было тяжело. Но тогда выезды были совершенно иные. Ездили по два дня: в пятницу уезжали и в воскресенье приезжали. Ходили пешком, таскали все снаряжение на себе. Тогда нам военные выделяли старые металлоискатели с наушниками, а они звенели постоянно: видно, сама почва содержит металлы, на которые эти металлоискатели реагировали. К тому же вокруг лес, дикие звери, нужно постоянно кричать, отпугивать их. Для меня это было тяжеловато, хотел отказаться. Однако на следующий год решил снова поехать, а потом еще и еще и как-то втянулся.

– Обычный человек с трудом представляет работу поисковика. Похожа она на работу археолога? Много копать приходится?

– В основном работаем с металлоискателями, копать если и надо, то неглубоко. Основная масса бойцов «верховые», покрыты мхом. Однажды у нас произошел интересный случай: с руководителем уткнулись в небольшой пригорок. На нем мы нашли отряд бойцов, все было при них: каски, снаряжение – все, кроме оружия. Подняли 15 человек. Затем через год решили продолжить с того места, где закончили. Сделали перекур, командир отряда вдруг говорит: «Стою на костях». А рядом бугорок из мха. Сдвигаем его и видим: череп лежит.

– Как думаете, что с ними случилось?

– На высоте мы обнаружили сменный ствол финского пулемета – значит, здесь находилось пулеметное гнездо финнов. Чуть ниже от места раскопок лежало несколько финских касок. На старых военных финских картах вся эта площадь отмечена как место боя. Судя по всему, наш отряд попал в засаду, финны обстреляли их с двух сторон, перебили и забрали оружие. Такие эпизоды, конечно, оказывают сильное моральное воздействие. Кто их вернет, если не мы? Так и будут лежать, забытые и никому не нужные.

– Что происходит с найденными солдатами?

– Если мы можем установить их личность, пытаемся найти родственников и передать останки для перезахоронения. Так, в 2009 году мы передали родственникам останки нашего земляка – уроженца деревни Старосуркино Шанталинского района Леонида Чилигина. Те, чьи имена мы не смогли определить, будут перезахоронены с почестями в братской могиле на военном кладбище. В случае с бойцами, найденными в Кандалакшском районе, – на военном кладбище в поселке Алакуртти Мурманской области.

– Как вы определяете места где, будут происходить поисковые работы?

– Наш отряд региональный, поэтому мы работаем только в Кандалакшском районе. Здесь проходила линия фронта, интенсивные бои велись с самых первых дней войны вплоть до отступления немцев в 1944 году. Осталось много не захороненных бойцов как с нашей, так и с финской стороны. Кстати, в поисковом движении участвуют и финны. В Великую Отечественную войну в Кандалакшском районе воевала 6-я пехотная дивизия финской армии, поэтому финские поисковые отряды приезжают к нам выкапывать своих. Бывали случаи, когда иностранные коллеги даже приглашали наш отряд в Финляндию, и мы оттуда вывозили найденных бойцов Красной Армии для перезахоронения. Конкретные места для раскопок мы выбираем с оглядкой на военные сводки тех лет. В 2005 году руководитель нашего отряда подал официальный запрос в архив Министерства обороны и выписал по Кандалакшскому направлению все архивные данные. На основании этих данных мы и выбираем места для поиска.

– С какими проблемами и трудностями сталкивается поисковое движение?

– Обидно, что не помогает государство – все держится на голом энтузиазме поисковиков: билеты я покупаю сам, продукты и топливо покупаем сами. В этот раз даже пришлось арендовать «ГАЗ-66», чтобы перевезти все вещи. Притом что условия работы довольно суровые: от ближайшего населенного пункта до лагеря 12 часов езды по бездорожью. За неделю выезда отряд не имеет никакой связи с внешним миром.

В первые годы, когда наш отряд только образовался, администрация города Кандалакши выделяла деньги на еду, бензин и даже на покупку металлоискателей. Однако все это быстро сошло на нет. С тех пор систематическое финансирование отсутствует. Бывают разовые акции помощи. Например, в прошлом году по инициативе Шойгу была организована экспедиция, в которой наш отряд в сотрудничестве с Русским географическим обществом и 80-й мотострелковой бригадой занимался поиском военной техники.

– Приходилось попадать в какие-нибудь опасные ситуации?

– Был у нас случай в 2007 году. Встали лагерем на обыкновенной лесной дороге. Вообще, место для лагеря нужно проверить металлоискателем, но мы пренебрегли правилами, не проверили. Разожгли костер. Ничего не предвещало беды, огонь горел весь день. Вечером решили поужинать, собрались у костра. Тут я встаю, прохожу десять шагов, и вдруг сзади меня раздается взрыв. Оборачиваюсь: у нашего командира отряда все лицо черное от сажи, от костра ничего не осталось, все угольки разбросаны по лесу, а один из участников отряда кричит от боли. Стали смотреть – у него все лицо обожжено. Спасло то, что он был в очках. Пришлось быстро собраться, ехать в ближайший населенный пункт, в Алакуртти. В костре оказалась немецкая ружейная граната. Самое интересное, что сработал только детонатор от гранаты. Если бы взорвалась сама граната, так легко не отделались бы.

Факт

За годы поисковой работы группой «Верман» было найдено более 600 бойцов.

Константин Буров, «Площадь СВОБОДЫ», mail-ps@mail.ru
Оригинал статьи опубликован в газете «Площадь СВОБОДЫ»

Источник