Люди с годами меняются, и не всегда в худшую сторону

Мы с женой любим заниматься ходьбой и зимой, и летом. Ходим по горам, лесам, лугам, улицам. В прошлом году узнали, что наше увлечение теперь называется трекингом, и усмехнулись: какие мы модные, просто в тренде.

Зимой мы любим ходить в заснеженный лес. Есть параллельно Федоровке дорога, которую регулярно чистят армейцы для своих нужд. Мы идем сначала по ней, затем сворачиваем и с помощью лыж прокладываем себе маршрут. Редко кого встречаем, хотя в начале пути есть полузаброшенные дачи, но живут там, в основном, собаки.

Одну из собак мы почти случайно прикормили, и теперь она встречает нас радостным лаем. Скажи мне лет десять назад, что буду собирать на кухне косточки для чужой полубродячей собаки, я бы не поверил. Но люди с годами меняются, и не всегда в худшую сторону.

«Дачницу» мы называем по-разному: внучка – Найдой, жена – Рыжулькой, я (на греческий манер) – Калимеро с калисперой. Собака отзывается на все клички и ждет угощения, а потом бодро бежит вместе с нами по сугробам.

Однажды, вероятно, в знак глубокой собачьей признательности, она поймала в снегу мышь, принесла ее нам и положила на тропинку. Охотницу я похвалил, но добычу рассматривать не стал – что может быть интересного в «меховом» комочке, побывавшем в клыкастой пасти.

Но это предыстория. Недавно мы отправились по этому маршруту, решив в зимнем лесу посидеть у костра. Накануне варили холодец, так что было чем покормить четвероногую спутницу.

Проложили лыжню, развели костер, поджарили на нем хлеб и сосиски. Когда собрались уходить, вдруг раздались два выстрела. Я удивился – стреляли, судя по звукам, чуть ли не на краю Федоровки, разве здесь начинаются охотничьи угодья? А через минут пять мы заметили зайца, который бежал… по нашей лыжне. Не между кустами и деревьями, петляя и прячась, а по дороге, засыпанной снегом. Зайцы в этой местности не редкость, их видели здесь не раз, но чтобы косой «скользил» по лыжне…

Еще через пять минут к нам прибежала Калимеро, держа в пасти добычу. Метрах в двадцати от костра она остановилась и положила на снег того самого зайца. Я подошел – «бегун» уже не дышал, а на простреленной шкуре были видны капельки крови.

– Что ты собираешься делать с этим зайцем? – спросила, несколько волнуясь, жена.

– Не хочу показаться тебе кровожадным, но это – свежее мясо. И не более того. В нашей собаке, хоть это помесь овчарки с дворняжкой, сработал охотничий инстинкт. Она добычу принесла нам, хотя могла с ней убежать. Мы же ее хорошо накормили сегодня, вот она и отблагодарила.

С этими словами, чтобы переключить внимание супруги, я положил зайца в рюкзак. И тут с лаем по лыжне промчалась красивая, породистая собака. Через некоторое время она пробежала в обратную сторону, потом опять вернулась. Когда охотничья «бегунья» появилась в третий раз, недоумевая, куда могла деться добыча, жена попросила:

– Отдай зайца собаке.

– Какой из них? Нашей или чужой?

«Бегунья» остановилась напротив нас, как бы прислушиваясь к разговору. Ее, вероятно, смущали чужие запахи: наши, собаки, сидевшей поодаль от догорающих углей, и собственно костра. К нам приближаться не стала, покрутила головой и убежала в сторону жилых домов.

Мы тоже отправились домой. Зайца мне помогли разделать на кухне родственники, получив за это половину добычи. Вкусное, кстати, получилось блюдо, не зря мы мясо вымачивали в лимонной воде. И сами поели, и нашу собаку угостили. Правда, для этого пришлось в минувшие выходные опять идти вдоль Федоровки. Зайцы больше не попадались, и браконьеры не стреляли, так что отдохнули мы хорошо.

Виктор Зимогоров
Оригинал статьи опубликован в газете «Вольный город Тольятти», № 4 (1235) 01.02.19

Источник