В ходе литературно-исторического расследования читатели библиотеки посмотрели отрывки из фильма «Парацельс», снятого в 1943 году немецким режиссером Георгом Вильгельмом Пабстом, а также короткометражный документальный фильм из цикла «Территория заблуждений» под названием «Парацельс. Феномен, не поддающийся объяснению. Откуда он знал о будущем?»
Чуть больше прикоснулись к биографии ученого и вместе подумали о том, почему Парацельс был беден, ведь его отец принадлежал к знатному роду? Кем была его мать?
Какая трагедия произошла с мальчиком, когда ему было шесть лет? Чего хотел добиться Филипп, взяв себе впоследствии еще два имени — Ауреол и Теофраст? Что означало его прозвище — Парацельс? Почему Парацельс никогда не расставался с семейной реликвией — мечом, на эфесе которого был изображен герб Гогенгеймов: три черных шара на серебряном луче? Что символизировали эти знаки?
Какую роль в определении жизненного предназначения Филиппа сыграл его отец-медик Вильгельм Бомбаст фон Гогенгейм и аббат Иоганн Тритемий, чародей и черный маг, в ученики к которому попал юноша? Почему знаменитый Феррарекский университет разочаровал новоявленного студента? Что дали молодому ученому его необычные странствия по Германии, Франции, Испанию, Италии, Швеции, Литве, Руси? Зачем он поехал в Египет, Сирию и далекую Индию?
В чем состояла особенность средневековой медицины? Почему Парацельс презрительно отзывался об алхимиках, ищущих философский камень? Почему не признавал учение своих предшественников — Авиценны и Галена?
Известно, что любви у коллег Парацельс не вызвал. Поведением отличался экстравагантным, лекции студентам читал не по-латыни, как подобало в те годы, а на «языке кухарок», то есть по-немецки; питался скудно, никогда не мылся, а одежду носил до тех пор, пока она не разваливалась прямо на нем; нередко являлся в университет пьяным. Он не нравился никому, кроме своих больных. Почему же тогда к чудо-доктору ученики тянулись со всей Германии?
Молодого ученого изгнали из Зальцбурга, а потом и из других городов, обвинив в ереси, и это обвинение преследовало его до конца дней. В чем состояла «ересь» Парацельса? Почему его любимый ученик — Иоганн Опорин — перед лицом городского совета обвинил своего учителя в колдовстве и безбожии? Почему он его предал, зная, что тот вполне мог угодить на костер?
Книги Парацельса не издавались вплоть до 1536 года. Что же произошло потом, в середине 16 века, когда еретик и пьяница в мгновение ока стал первым доктором Германии, которого ждали кафедры в университетах, а знатные пациенты сулили за его визит любые деньги?
Своей ли смертью умер Парацельс? Можно ли доверять версии о том, что он погиб от рук коллег — завистников, выбросивших его из окна третьего этажа? Удалось ли ему при жизни создать «философский камень», превращающий металл в золото, а также вожделенное «средство Макропулоса» — эликсир жизни, дарующий бессмертие?
Итак…
Что мы знаем о великом ученом эпохи Возрождения?
Что он был медиком, алхимиком, провидцем.
…Что единственный прижизненный портрет Парацельса был написан фламандским художником Квентином Массейсом. Картина не сохранилась, остались лишь сделанные в XVII веке ее копии.
…Что в литературе имя Парацельса встречается значительно чаще, чем в искусстве. Так, в произведении Хорхе Луиса Борхеса «Роза Парацельса» к магистру, мечтающему об ученике, приходит молодой человек и просит взять его в ученики. Единственным условием незнакомец ставит демонстрацию чуда — сожжение розы и её воскрешение. После диалога, насыщенного философскими размышлениями, молодой человек сам сжигает розу и требует от Парацельса подтвердить свою славу и оживить её. Парацельс говорит, что правы те, кто утверждают, что он шарлатан, выпроваживает юношу — и оживляет розу одним словом.
…Что в романе английской писательницы Мэри Шелли «Франкенштейн» главный герой находился под сильным влиянием трудов и идей Парацельса, что и определило его стремления.
…Что Парацельс — один из главных героев романа братьев Вайнеров «Лекарство против страха», прототип отца главного героя Ван Хоэнхайма в манге и аниме «Стальной алхимик», одно из главных действующих лиц фильма «Вход в лабиринт».
…Что средневековый ученый часто упоминается в рассказах Г. Ф. Лавкрафта как автор оккультных трудов и алхимик, чьи произведения наряду с произведениями других ученых-оккультистов эпохи Возрождения используются героями в мистических целях, например, при воскрешении мертвецов.
Вот, пожалуй, и все.
Еще известно, что гении эпохи Возрождения редко ограничивались одной наукой или искусством, с переменным успехом берясь за все, что увлекало пытливые умы. Именно таким человеком Возрождения был Парацельс — естествоиспытатель, алхимик, философ, путешественник, но прежде всего врач.
Вильгельм Бомбаст фон Гогенгейм, отец Парацельса, был медиком. Он принадлежал к знатному роду, но наука его интересовала куда больше, чем рыцарские подвиги. Недовольные этим родные лишили его наследства, и Вильгельм оставил отчий дом. Он отправился в швейцарский городок Айнзидельн у самого подножия Альп, где лечил монахов в местном монастыре. Вскоре он женился на сиделке Элизе Окснер, и в ноябре 1493 года у них родился первый и единственный сын.
Малыша назвали Филиппом, а позже он взял себе еще два имени — Ауреол, что зна-чит «золотой», и Теофраст — в честь знаменитого древнегреческого ученого. Этими пышными именами отпрыск рода Гогенгеймов в соответствии со средневековой традицией пытался изменить свою судьбу. Дело в том, что мальчик родился уродом — тщедушное тело, громадная голова, кривые ножки. Соседские мальчишки швыряли в него камни, их родители смотрели кто сочувственно, а кто и злорадно.
А потом случилась трагедия — когда шестилетний Филипп пас гусей под стенами крепости, какой-то пьяный солдат-наемник оскопил его.
— Такому отродью, как ты, незачем плодиться, — сказал мерзавец, оставив ребенка истекать кровью на лугу. Мальчик сумел доползти до дома, и отец выходил его.
С тех пор он, и прежде нелюдимый, вообще не выходил из дома, а его лучшими друзьями стали-книги из обширной отцовской библиотеки — в основном, по медицине. Скоро его мать умерла, и Филипп с отцом перебрались в городок Виллах в Каринтии. Вильгельм фон Гогенгейм был полон решимости сделать из сына врача — тот родился под знаком Скорпиона, который благоприятен для лекарей, и к тому же только так несчастный калека мог бы заработать на пропитание.
Забросив пациентов, доктор день за днем обучал мальчика основам тогдашней медицины. А она была в ту эпоху весьма причудливой: методы лечения зависели от времени года и положения светил, лекарствами были травы, змеиный яд, коровья моча. В ход шли и человеческие останки; например, эпилепсию лечили порошком из высушенного черепа, а опухоли — рукой мертвеца, которой полагалось потереть больное место. Из сожженных костей счастливых супругов приготовляли возбуждающий любовный напиток.
Но главным лекарством считался вожделенный философский камень, который безуспешно искали многие поколения мудрецов. Каждый врач того времени был по совместительству алхимиком, умел составлять гороскопы, знал заклинания, позволяющие вызывать духов. Каждой болезнью «владели» духи одной из четырех стихий — сильфы (воздух), гномы (земля), ундины (вода) и саламандры (огонь). Если доктор находил с ними общий язык, больной мог выздороветь.
Прилежно впитав в себя все эти премудрости, Филипп уже в 16 лет превзошел познаниями отца. Тот устроил его в ученики к аббату Иоганну Тритемию (1462-1516), автору знаменитых в ту пору трактатов о тайных науках. На прощание Вильгельм вручил сыну семейную реликвию — меч, на эфесе которого был изображен герб Гогенгеймов: три черных шара на серебряном луче.
С этим мечом медик не расставался всю жизнь, и завистники шептались, что в нем заключены три демона, которых чародей заставил себе служить. От ученика Тритемия этого можно было ждать — аббата упорно обвиняли в черной магии, а один из его учеников, Корнелий Агриппа, прославился на всю Европу как чародей, ставший прототипом гетевского Фауста.
Но Филиппу быстро надоели магические круги и демоны с непроизносимыми именами. Он хотел заниматься медициной, к которой Тритемий был равнодушен.
Юноша отправился в Италию, в знаменитый Феррарекский университет, но и там его ждало разочарование. Профессора обучали студентов по трудам Гиппократа и Галена, написанным тысячелетия назад, словно все это время наука стояла на месте.
Поэтому, получив в 23 года степень доктора, Филипп покинул Феррару, решив учиться не у книг, а у жизни. Позже он писал: «Влюбленный может пройти длинный путь, чтобы увидеть обожаемую им женщину. Насколько же сильнее тяга любящего мудрость, что заставляет его скитаться в поисках его божественной возлюбленной!» Именно тогда он и взял себе прозвище Парацельс — «подобный Цельсу», римскому врачу и философу, которого Филипп считал образцом ученого.
Аббат-бенедиктинец Цельс из немецкого Триттенхайма прославился не столько как оккультист и историк, весьма вольно обращавшийся с фактами, сколько как основатель науки о шифрах — криптографии. А еще он был кропотливым библиографом, описавшим 9000 произведений, созданных великими авторами Средневековья.
Сначала Филипп отправился в Тироль, в серебряные копи купца Зигмунда Фуггера. Ставя на пару с их владельцем алхимические опыты, он узнал все о металлах и минералах. Дальше его путь лежал в Германию, Францию, Испанию. В Италии, где французы воевали с немцами, он недолгое время был врачом в армии императора Карла V, но вскоре дезертировал. Он уже придумал свой девиз: «Не может принадлежать другому тот, кто принадлежит самому себе».
Правда, скоро он опять оказался на военной службе — в армии датского короля Кристиана IV, захватившей Швецию. После этого неугомонный Парацельс появился в Литве, потом в Польше и даже, вполне вероятно, на Руси — по некоторым его воспоминаниям можно заключить, что он был взят в плен совершившими набег на Москву татарами и увезен в Крым. Там Парацельс сумел вылечить самого хана от болезни, за что получил свободу и отправился вместе с ханским сыном в Стамбул, где некий «посвя-щенный» Соломон Трисмозин будто бы открыл ему секрет философского камня.
Парацельс презрительно отзывался об алхимиках, ищущих философский камень для превращения металлов в золото. Сам он был занят созданием эликсира жизни, дарующего бессмертие.
— Настоящая цель химии, — говорил он, — заключается не в изготовлении золота, а в приготовлении лекарств.
Ходили слухи о еще более необычных странствиях ученого — в Египет, в Сирию и даже в далекую Индию. Он писал: «Знание, для которого мы предназначены, не ограничено пределами нашей собственной страны и не станет бегать за нами, но ждет, пока мы не отправимся на поиски его. Никто не сможет овладеть практическим опытом, не выходя из дома. Те, что остаются дома, возможно, живут спокойнее и богаче, но я не желаю ни спокойствия, ни богатства».
Десять лет Парацельс не был на родине. Сам он говорил:
— Я гонялся за моим искусством с опасностью для жизни и не стыдился учиться ему у бродяг, палачей и цирюльников. Мое учение было испытано не хуже серебра, в ни-щете и заботах, борьбе и нужде.
В 1524 году он вернулся в Германию — нищим, но полным решимости перевернуть медицину. Первым делом Парацельс открыто заявил: старые трактаты и латинские заклинания бесполезны, врачу поможет лишь практический опыт.
— Кто ищет истины, тому надо в мою монархию! — провозгласил он. — Не я возвеличиваю себя, природа возвеличивает меня, ибо я следую ей. Идите за мной, а не за Авиценной, Разесом, Галеном! Ты, грек, ты, араб, ты, еврей; вы за мной, а не я за вами!
В своей книге «Большая хирургия» медик обобщил опыт своих путешествий по Европе: «Теория врача есть опыт, никто не может стать врачом без науки и опыта».
В пылу споров он обзывал своих оппонентов «тупоголовыми ослами» и «пробковыми дубами», называл всех врачей скопом «невежественными лекаришками, которых дьявол послал издеваться над больными». Понятно, что любви у коллег Парацельс не вызывал.
Сначала его изгнали из Зальцбурга, обвинив в ереси, и это обвинение преследовало ученого до конца дней. В Баден-Бадене он вылечил от дизентерии маркграфа Филиппа I, который не заплатил ему ни гроша. Вылеченный им базельский книгопечатник Фробен оказался более признательным: он выхлопотал для своего спасителя должность городского врача и профессора медицины.
В Базеле Парацельс быстро прославился не только врачебным искусством, но и экстравагантным поведением. Его ученик Иоганн Опорин вспоминал:
— Почти два года я общался с Парацельсом и жил у него, и за это время видел, что он пьет и днем, и ночью, и вряд ли хоть час или два в сутки бывает трезвым. Но даже когда он приходил домой в стельку пьяным и начинал диктовать что-либо из своей философии, все выходило у него столь складно и умно, что ни один трезвенник не смог бы улучшить ни строчки.
Терпели его только из-за чудесных лекарств, которыми он лечил горожан. Одно из них, алкагест, якобы, имело омолаживающий эффект. Другое, зенекстон, спасало от всех напастей, включая чуму, отравление ядом и колдовство. Сохранился рецепт его изготовления: истолочь «около восемнадцати» сушеных жаб, добавить мышьяк, янтарь, жемчуг, коралл и менструальную кровь девственницы и так далее.
К чудо-доктору потянулись ученики со всей Германии. Вместо заучивания рецептов он водил их по больницам, совершал с ними походы в леса и в горы, где рассказывал о лечебных свойствах трав и минералов.
— Все может быть лекарством, — любил говорить он, — и все может быть ядом. Разница только в дозе. Учитесь у природы, — повторял он снова и снова. — Книги никого не сделали врачом.
В конце концов в ночь на Ивана Купалу Парацельс разжег во дворе университета костер и побросал туда трактаты Галена и Авиценны. Это вызвало возмущение врачей, а тут еще Парацельс обвинил их в том, что они нарочно выписывают больным дорогие лекарства, деля прибыль с аптекарями.
Подумав, эскулапы подкупили его любимого ученика Опорина, и тот перед лицом городского совета обвинил учителя в колдовстве и безбожии:
— Я никогда не видел, чтобы он молился или читал Писание… Он утверждал, что никто еще не понял истинного смысла как Ветхого Завета, так и Нового, что трактуют только внешнюю оболочку, не проникая в суть.
Как раз тогда Германию потрясла проповедь Мартина Лютера, и Парацельс явно сочувствовал Лютеру, а за это вполне можно было угодить на костер. Предупрежденный о доносе друзьями, он успел бежать из Базеля.
Впоследствии Опорин раскаялся в своем предательстве и красочно описал свою жизнь у Парацельса дома, где в алхимическом тигле постоянно кипело какое-то варево, а по стенам теснились ящики, корзины и колбы с сырьем для опытов. Чудо-доктор будто бы умел предсказывать будущее и делать золото:
— Он тратил очень много денег, так много, что порой у него не оставалось ни гроша, а на другой день снова был полный кошель золота, что меня весьма удивляло.
Опорин вспоминал про настоящие чудеса учителя:
— Свой «лауданум» — так он называл пилюли в форме мышиных экскрементов, которые давал больным только в случаях крайней необходимости, — он превозносил до небес и хвастливо заявлял, что может с их помощью вернуть к жизни даже мертвого. Оно и в самом деле было так: человек, лежавший, казалось, уже при смерти, вдруг снова вставал на ноги.
Но против старорежимных эскулапов врачебные успехи Парацельса оказались бессильны. Его изгоняли из одного города за другим, и каждый раз за ним следовала толпа учеников. Все они пытались узнать секрет философского камня, способного получать любые вещества, а главное — золото.
В Германии, кажется, не осталось ни одного города, готового приютить медика. Парацельса одолевали мрачные предчувствия, и он, прежде ревниво скрывавший от посторонних свои рецепты, решил сохранить их для потомков. Его ученики рассказывали, что, ночуя в придорожных трактирах или просто в стогу сена, он писал трактаты, забывая и о еде, и о сне.
До нас дошли его сочинения, посвященные как медицине, так и оккультным наукам, философии, биологии, предсказанию погоды и истории. Парацельс написал и трактат, посвященный гомункулу — искусственному человеку. Медик утверждал, что овладел искусством его создания.
В Нюрнберге, столице немецкого книгопечатания, Парацельс договорился об издании своих трудов. Но, не удержавшись, разругал в одном из них врачей, лечащих сифилис корой заморского гваякового дерева. Обиженные эскулапы настояли на запрете его книг и выдворении смутьяна.
К счастью, его пригласил к себе тяжело больной бургомистр швейцарского городка Санкт-Галлен, где ученый безбедно прожил полгода и написал за это время главный свой трактат «Парамирум» — о происхождении разных болезней. После его отъезда бургомистр не только полностью излечился, но и внезапно разбогател — уверяли, что гость открыл ему секрет философского камня.
После Санкт-Галлена Парацельса заметили в горном кантоне Аппенцелль, где ученого внезапно охватило благочестие — он пешком ходил по округе, проповедуя недоверчивым крестьянам слово Божье. В другом кантоне ему удалось победить эпидемию чумы с помощью нехитрых санитарных мер (во Франции то же самое тогда делал Нострадамус).
Парацельса уже не изгоняли из городов как еретика, но книги его по-прежнему не издавались.
Только в 1536 году жизнь ученого начала меняться к лучшему. В Аугсбурге вышла его первая книга — «Большая хирургия». Тогда же он вылечил полупарализованного, страдающего водянкой маршала Богемии. В Пресбурге его, наряженного в бархатный камзол и опоясанного любимым мечом, приветствовала вся местная знать. В Вене его дважды принимал император Фердинанд.
Еретик и пьяница в мгновение ока стал первым доктором Германии. Его ждали кафедры в университетах, знатные пациенты сулили за его визит любые деньги.
Но здоровье Парацельса было уже подорвано алкоголем и долгими годами скитаний. В сентябре 1541 года он приехал в Зальцбург и остановился в гостинице «Белый конь», где его свалила тяжелая болезнь. Предчувствуя скорый конец, он огласил завещание, велел отслужить по нему мессу и раздать немногие оставшиеся у него деньги нищим. 24 сентября он скончался.
— Смерть не что иное, как отдых после дневной работы, — не раз говорил Парацельс.
По другой версии, обстоятельства смерти Парацельса были иными. Зальцбургские врачи, завидовавшие пришельцу и опасавшиеся, что он оставит их без работы, пригласили ученого на обед, во время которого затеяли ссору, воспользовавшись известной всем вспыльчивостью Парацельса. В итоге гостя выбросили из окна третьего этажа, и он разбил голову о камни. Это много лет спустя подтвердил врач Земмеринг, во время перезахоронения ученого осмотревший останки, — в черепе была обнаружена трещина. Впрочем, версия насильственной смерти от рук коллег весьма сомнительна: зальцбургские медики вряд ли решились бы убить любимца императора.
По свидетельству архивариуса Зальцбургского госпиталя, все имущество умершего Парацельса состояло из двух золотых цепей, нескольких колец и медалей, нескольких ящиков с порошками, мазями и химическими приборами и реактивами. Он оставил после себя Библию, Евангелие, указатель библейских цитат и серебряный кубок, который завещал монастырю в Швейцарии.
Парацельса с почетом похоронили у церкви святого Себастьяна, отразив в надгробной надписи главные заслуги: излечение «моровой язвы, проказы, водянки и других неизлечимых болезней», а также открытие «химического золота», под которым обычно понимали философский камень.
Хотя с современной точки зрения то, чем занимался Парацельс, было чистой воды магией, сам он называл это наукой и считал самым важным делом на свете. Он отвергал любые авторитеты, не исключая авторитета церкви, во главу угла ставил опыт и результат. И уже поэтому, прожив всего 48 лет и не совершив никаких доказанных открытий, завоевал себе место в истории человечества.
В надписи на надгробии следовало бы упомянуть главную заслугу Филиппа Ауреола Теофраста Парацельса Бомбаста фон Гогенгейма: он действительно был основателем современной науки.
Подготовила Россинская Светлана Владимировна, гл. библиотекарь библиотеки «Фолиант» МБУК «Библиотеки Тольятти»; e-mail: rossinskiye@gmail.com
Читайте также
Последние новости
2016-2024 © Все права защищены.
Любое копирование и использование материалов сайта разрешается лишь при использовании активной гиперссылки на источник - nepoleno.ru
|