Пьер Жан Беранже, великий песенник революционной Франции

Где он появится в народе,

Веселье разольется там.

Веселье бодрость даст рабам,

А бодрость — мысли о свободе.

Эти слова из песни известного французского поэта-сатирика Пьера-Жана Беранже можно было бы поставить эпиграфом ко всему его творчеству. Он говорил, что своей славой обязан народу и что слава ждала его на любом перекрестке. Такие современники Беранже, как Бальзак, Стендаль, Гете, Мериме, Жорж Санд, считали поэта гордостью Франции, одним из лучших и крупнейших ее художников.

Давайте в преддверии 240-летия со дня рождения Беранже вместе с читателями библиотеки «Фолиант» чуть ближе прикоснемся к его жизни и творчеству, а потом послушаем песни на стихи поэта («Нищая», «Застольная», «Лучший жребий», «Добрый бог», «Моя веселость»)..

Итак.

Пьер-Жан Беранже родился в Париже. Он происходил из низов «третьего сословия». Отец, Жан-Франсуа Беранже, служил писцом у нотариуса, а накануне женитьбы — счетоводом у одного парижского бакалейного торговца.

Мать поэта, Мария-Жанна Шампи, была модисткой, дочерью парижского портного. Брак родителей оказался неудачным, они разошлись уже через полгода. Когда же родился ребенок, его сначала отправили на попечение деревенской кормилицы, у которой он пробыл три года, а потом на воспитание к деду-портному.

В девять лет Беранже стал свидетелем великого исторического события: 14 июля 1789 года с крыши пансиона, в котором он учился, мальчик видел, как народ брал Бастилию. Это событие поэт запомнил на всю жизнь.

От помощника священника до библиотекаря

Сирота при живых родителях, лишенный материнской любви и ласки, Беранже в раннем детстве мучительно сознавал свою заброшенность. Единственным близким человеком, кто баловал и любил ребенка, был его старый дед, воспетый Беранже в песне «Портной и фея». Но после того, как деда разбил паралич и семья оказалась в нужде, снова встал вопрос, куда девать никому не нужного ребенка.

На этот раз мальчика отправили к тетке, сестре его отца, у которой Пьер-Жан оставался до 1795 года. Тетка научила его чтению: до этого он читал лишь глазами, но не умел произносить прочитанное слово по слогам.

Мальчик рос хрупким -, болезненным и самолюбивым. Тетка видела, что ему не по душе обслуживать грубых посетителей кабачка, и пыталась найти ему другую работу. Пьер- Жан побывал служкой у священника, учеником золотых дел мастера, посыльным у нотариуса.

Затем его поместили в бесплатную школу, где был свой клуб, и Беранже не раз избирался его председателем. Школа, в которой он учился, вскоре была закрыта. Мальчика отдали в местную типографию, где он пробыл около двух лет. Не научившись в школе даже орфографии, Беранже так и не смог овладеть ремеслом наборщика.

В 1795 году отец забрал сына в Париж, где к тому времени открыл банкирскую контору. Будущий поэт около двух лет проработал у отца, неожиданно выказав большие способности к финансовым операциям. В 1798 году отец обанкротился, но у него хватило денег на то, чтобы открыть библиотеку-читальню, где Пьер-Жан и начал работать, отпуская посетителям книги, газеты и журналы. Именно в это время в нем вспыхнула страсть к поэзии.

«В огонь! В огонь!»

Первый период творчества Беранже, время его ученичества и литературных исканий, начался с 1798 и закончился 1815 годом, когда был издан первый сборник песен поэта.

Беранже всю жизнь чрезвычайно высоко оценивал писателей античности. Его приводили в восхищение древнегреческие трагедии. Читая «Илиаду», поэт плакал от восторга. Но самое сильное впечатление на него произвел Аристофан. Он ценил также творчество Рабле, которого, по его словам, перечитал за всю жизнь сто раз. Советуя молодым поэтам знать античных авторов, Беранже оговаривался: «Ни греки, ни римляне не должны служить образцами: они только путеводные огни». Он был страстным почитателем Корнеля, Расина, Мольера и Лафонтена.

А начинал Беранже свою литературную деятельность с «высоких» жанров — писал поэмы, оды, элегии, пасторали. Две его первые поэмы — «Восстановление культа» и «Потоп» — оказались очень слабыми. Подводя итог периоду своей литературной учебы, Беранже говорил: «Я оставил оду и дифирамб и сжег напыщенный томик, внушавший мне нелепые надежды. Говорят, что ничто не светит так ярко, как пламя рукописей, мужественно брошенных в огонь».

В 1815 году Беранже издал свой первый сборник «Песни нравственные и другие» тиражом 3000 экземпляров. Правда, сам поэт прекрасно осознавал, что его песни, а их в сборнике было 83, имеют мало общего с жизненными ситуациями, но именно это дало ему толчок для дальнейшего совершенствования своей поэзии.

«Неподходящее» умонастроение

Беранже еще нельзя было обвинить в прямой крамоле, но он уже обнаружил совершенно «неподходящее» для правительственного чиновника умонастроение. Некоторые его новые песни попали в руки полиции, и поэту пригрозили лишением места. Беранже ответил: «Если меня выгонят, я стану журналистом; лучше ли будет?» Его оставили в покое.

В 1820 году он написал песню «Старое знамя», которая в списках широко распространилась среди солдат:

На днях — нет радостней свиданья —

Я разыскал однополчан,

И доброго вина стакан

Вновь оживил воспоминанья.

Мы не забыли ту войну,

Сберег я полковое знамя.

Как выцвело оно с годами!

Когда ж я пыль с него стряхну?

В период Реставрации это было весьма смело, но поэта не тронули и на этот раз, и таких случаев было немало. Объяснение снисходительному отношению к крамольным песням Беранже содержится в словах Людовика XVIII: «Автору «Короля Ивето» надо кое-что прощать». Власти еще таили надежду, что Беранже все-таки будет воспевать Бурбонов. Поэту даже делали такие предложения с обещанием наград и прочих благ.

— Пусть они дадут нам свободу взамен славы, пусть они сделают Францию счастливой, и я буду воспевать их бесплатно, — иронически отвечал поэт.

Передовой часовой

В октябре 1821 года Беранже опубликовал двухтомный сборник «Песни». Второй том был целиком составлен из песен, написанных после 1815 года. Из снисходительного критика человеческих слабостей и пороков Беранже превращается теперь в грозного политического поэта, в непримиримого обвинителя целого общественного строя, в сатирика, разоблачающего убийственной насмешкой всех угнетателей и притеснителей своей родины. Он стоит в первых рядах борцов за демократию и имеет полное право называть себя ее передовым часовым.

В песнях Беранже воскрешается традиция поэзии революции XVIII века. Беранже стал непримиримым врагом Реставрации, которая пыталась вернуть Францию в прошлое, с его абсолютной королевской властью. Поэту было ясно, против чего и во имя чего он борется, поэтому в своей борьбе он не знал никаких колебаний.

Своим антидворянским сатирам Беранже иной раз придавал форму хоровой песни. («Челобитная породистых собак», «Белая кокарда»). В первой из этих песен породистые собачки Сен-Жерменского предместья радуются падению «тирана» (Наполеона), которому они, к своему огорчению, должны были лизать пятки, и просят «законную» монархию оказать им милость: приказать, чтобы в Тюильрийский парк, где они прогуливаются, был запрещен вход грубым, невоспитанным дворняжкам.

В знаменитой песне «Маркиз де Караба» Беранже создал сатирический тип знатного эмигранта, который вернулся на родину в наивной надежде найти в ней прежние порядки, а в своем поместье — прежних смиренных и послушных сеньору крестьян, Чего стоит, например, финальная строфа, где маркиз возглашает:

Кюре, блюди свой долг земной:

Делись доходами со мной.

Вперед, холопы и пажи!

Бей мужика и не тужи!

Давить и грабить мужичье —

Вот право древнее мое.

Так пусть оно из рода в род

К моим потомкам перейдет!

Образ маркиза де Караба поэт заимствовал из сказки французского писателя XVII века Шарля Перро «Кот в сапогах».

Песни Беранже приобретали все большую популярность не только в демократической среде, но и в аристократических кругах. К числу антидворянских песен относится и песня-памфлет «Простолюдин». Поэт заявляет здесь, что он не дворянин уже потому, что «любит только свою родину».

Он — потомок мятежников, некогда боровшихся против абсолютизма. Предки поэта не угнетали крестьян, не грабили торговцев, не вылезали в знать и не корчили из себя высокомерных господ. «Я простолюдин, вполне простолюдин!» — насмешливо твердит рефрен.

С таким же презрением, гневом и ненавистью поэт обрушивается на католическую церковь. Ряд блестящих песен-памфлетов Беранже направлен против католического духовенства. Служители церкви разоблачаются в его песнях «Капуцины», «Святые отцы», «Миссионеры»:

Король — надежная опора,

А церковь — всех ханжей приют.

Глядишь, места министров скоро

Церковным старостам дадут!

Беранже издевается также над всей присущей режиму Реставрации атмосферой сыска, доносов, цензурных притеснений и всякого рода запретов. Он метко называет песню «жанром оппозиции», превратив ее в оружие борьбы со всем, что мешает счастью народа и его любимой родины.

Исключительная цельность и благородство личности Беранже сделали его, по словам Жорж Санд, «великим песенником революционной Франции».

Беранже скончался в преклонном возрасте. Опасаясь народной демонстрации, усиленные отряды полиции окружили небольшую похоронную процессию, оттесняя собравшийся народ. Поэта похоронили на кладбище Пер-Лашез в Париже. Над его могилой стоит скромный памятник — гладкий большой камень.

Творчество Беранже нашло отклик во всей европейской литературе. Гете считал его гениальным поэтом, «для своего времени самым оригинальным и самым подлинным». Диккенс отмечал, что Беранже был «самым популярным поэтом в трудовой просвещенной среде». Его добрые герои принадлежат всему человечеству, как и воспетые поэтом революционные подвиги французского народа.

Россинская Светлана Владимировна, гл. библиотекарь библиотеки «Фолиант» МБУК «Библиотеки Тольятти», e-mail: rossinskiye@gmail.com

Источник