Пусть это будет безумие, но мое

Художественный руководитель МДТ, заслуженный артист Самарской области Владимир Коренной в эти дни принимает поздравления со своим юбилеем.

Говорить комплименты – привилегия мужчин. И все же на этот раз хочется начать с признаний мужчине, у которого за плечами пятьдесят один год профессионального служения театру.

– Владимир Лукич, без юбилеев в творческой среде не обойтись. Как вы себя ощущаете сегодня? Это этап?

– Новый этап. И это серьезная грань. Надо стараться относиться к этому оптимистично, иначе можно расстроиться. Это рубеж, дойдя до которого, нужно остановиться и посмотреть назад: что сделано за все эти годы. И сказать себе: «Все нормально, мужик» или «…Не очень». Дата эта в конце концов постигает большую часть человечества. Она неминуема. Вроде и праздновать ее не хочется, но коллектив настаивает. Решили сделать творческий вечер.

– Что предъявит зрителю и коллегам юбиляр?

– Полчаса я буду на сцене с премьерным показом поэтической композиции. Это будут сонеты Франческо Петрарки. Я вообще люблю его сонеты, да и сама его история очень любопытная. Франческо был юристом, магистром, философом, преподавателем… Кем только он не был, но остался в памяти людей только потому, что писал сонеты женщине, которую любил всю жизнь и которая не знала о его любви. И я хочу рассказать эту необычную историю.

– Ну тогда сегодня только о любви. Значит, театр – главная ваша любовь?

– Безусловно, да. Тем более сейчас, когда я руковожу театром. Сейчас мне даже не очень хочется играть. И не потому, что уже много сыграно. Мне хочется научить артистов правильно понимать, для чего они в театре, и вытащить из них то, чего они в себе еще не обнаружили.

– Получается?

– Каждый артист как бутон цветка. Ты на него дохнул холодом, и он зачах. А если ты с ним поговорил, если полил цветок вовремя, он раскрылся, и получился красивый цветок. Может быть, василек, может быть, роза.

Профессия руководителя, режиссера очень интересная. В спектакле, играя роль, я выстраиваю только один ход, только свой образ. А здесь надо собрать всех артистов и направить их в нужное русло, потому что каждый хочет куда-нибудь выпрыгнуть, придумать что-то свое. А я им говорю: нет, нет, не надо тянуть одеяло на себя, ребята. Надо вот так, по-другому, только так будет результат. Когда все начинают мыслить в одном направлении, тогда все получается.

– Принимая в театр нового актера, вы, по сути, берете на себя обязательства его полюбить, раскрыть и принять…

– Конечно. Если я вижу, что в нем есть потенция к развитию, к пониманию своего дела, если в нем есть способности, талант, я его беру. Когда пришел в МДТ, своим артистам сказал: подстраивайтесь под репертуар, работайте где хотите не во вред театру, делайте свои программы, это тренаж. Вы становитесь гибче, податливее. Вы, как глина, разминаете себя. Каждый артист должен поработать в детском театре, там он сыграет кучу снега, кефир, веточку – это очень помогает. Я сам прошел через ТЮЗ в Свердловске. И, наверное, поэтому в нашем театре так сложился репертуар, что из шестидесяти пяти действующих спектаклей половина детских.

– Шестьдесят пять – это же очень много…

– Не в каждом театре есть такой репертуар. И они у нас все рабочие. Половина детских, а из всех детских – три кукольных. В каком еще драматическом театре такое есть? Артисты на этом учатся. Зато во взрослом театре у них уже есть багаж, есть тот объем дыхания, который помогает проще решать задачи, которые ставит перед ними режиссер. Так они становятся тоньше, изящнее. Не дуболомно кричат на сцене, а играют, перевоплощаются, проживают роль. Это школа.

– Владимир Лукич, вы в театре больше половины века. Что волнует сегодня, кроме безденежья?

– Финансовая сторона, конечно, сегодня сложнее. Про закупки даже говорить не будем. Мы сегодня в таких рамках, что не можем купить для театра даже гвоздь, пока не подадим три коммерческих предложения. Причем гвоздь был нужен позавчера, а привезут его только через неделю. Это все настолько тормозит процесс, что рассказать сложно. Но и театр сам по себе, конечно же, изменился.

– В чем же?

– В репертуаре, в подходе к нему. Сейчас театру сложнее выживать. Нужен зритель. Нам говорят: нужна классика, нужно учить людей. А как их учить, если зритель с трудом идет на Чехова? Если он не хочет смотреть трагическое? Люди говорят: я хочу чего-нибудь веселого, у меня в жизни кругом и так просвета нет. Вот у нас в МДТ уже четыре года идут «Тетки». И это великолепный спектакль. И играют в нем замечательно. И никакой пошлости нет. Люди выходят после спектакля воодушевленные, потому что посмотрели легкую историю. И они платят деньги. Вот и надо сегодня найти такую грань, чтобы было и то, и это, и пятое, и десятое. Подход к репертуару – одна из сложнейших проблем театра.

– Иные театральные афиши – сплошь комедии…

– Был период, когда мы ставили достаточно много комедий. Нам нужен был зритель. Ну не поедет к нам зритель из Автозаводского района. Человек не хочет платить лишние тридцать рублей за маршрутку. Город у нас такой: три района, три города в городе. Да и уехать после спектакля в другой район просто невозможно. Я понимал, что зритель не был сразу готов к сложному. Зато потом мы сразу сделали серьезную обойму из Шекспира и Островского.

– Но ведь ходят же на эту обойму…

– Ходят. И «Гамлет» интересно поставлен, и Островский получился изящным. Мы его сейчас выставили на «Волгу театральную». А вообще, русский театр – самый лучший в мире театр. Это одно из достояний России. Его надо ценить, не дать его разрушить. Это наше лицо. Мы не производим материальных ценностей, но мы производим другое: духовные ценности. Вот мне иногда звонят: мы два дня не можем отойти от того, что увидели у тебя на сцене. Два дня после спектакля… Так это же классно.

Мне один знакомый после спектакля «Дикарь» позвонил, когда уже прошло 40 минут, и спросил: а вы специально так долго свет после финальной сцены в зале не зажигаете, чтобы мужских слез не было видно? Вот это да… А я даже не предполагал, что спектакль вот так пробивает.

– Когда вы задумывали свой театр, вы видели его похожим на сегодняшний? Сбылось?

– Я никогда о своем театре не мечтал. У меня другая ситуация. Я первым в городе сделал антрепризу. Много получил нареканий. Играл. Платил артистам. Играл в спектакле «Плачу вперед», где есть монолог, который многие вымарывают: «Я создам театр… Театр, который будет радовать и развлекать, потому что развлечение – не пустяк, а огромная душевная потребность… Никогда на сцене моего театра обыкновенный человек не будет унижен, зло осмеян в своих слабостях. Никогда со сцены моего театра не ткнут зрителю: посмотри, какое ты ничтожество». Читая этот монолог, я никогда не задумывался о своем театре. Я был артистом. Хотя монолог мне нравился. Он соответствовал моему видению театра. Когда меня впервые пригласили сюда, я сказал нет и остался в «Колесе». А потом там начались проблемы с новым режиссером, и я решил прийти сюда: пусть это будет безумие, но мое.

– И начался театр Коренного?

– Репертуар был маленький. Восстановил тот спектакль. Начал читать тот монолог. Год читал. Два читал. И театр стал налаживаться. Сделали фасад. Какой-то ремонт провели. Наверное, сверху судьба меня наградила тем монологом. И теперь я могу его произнести чуть иначе: не я создам театр, а я создал театр. На мой взгляд, театр получился. У меня очень хорошая труппа. Мы понимаем, что наше дело доходит до зрителей, и они говорят: вы лучшие.

Марта Тонова, газета «Площадь СВОБОДЫ», mail-ps@mail.ru
Оригинал статьи опубликован в газете «Площадь СВОБОДЫ»
Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ТУ 63 — 00766 от 21.01.2015

Источник