Секрет Сергея Федорчука

У ведущего инженера прессового производства Волжского автомобильного завода Сергея Федорчука есть непреходящая любовь.

Это театр «Секрет». Больше трех десятков лет на сцене, которая стала родной и для его дочек. Девчонки с рождения пропитаны театром и крещены «Секретом»: и Елена, и Елизавета уже играли в спектаклях любимого папиного театра.

– Сколько ролей за душой, Сергей?

– Очень много. От милиционера в самом первом спектакле до князя в «Хануме». Несколько десятков, наверное.

– Как родился артист Сергей Федорчук?

– Совершенно случайно. Однажды в автомеханическом техникуме я просто поехал в стройотряд. И там же оказался второй состав театра «Секрет». И вот тогда Лена Кудряшова и Татьяна Федосова позвали меня на «Студенческую весну»: их СТЭМ делал постановку, в которой я сыграл Красную Шапочку.

– Ничего себе Шапочка! Как вживались в образ?

– Дали текст, сказали: «Учи, больше некому». Я пошел, пошутил, посмеялся, поприкалывался. Была сплошная импровизация.

– Первый выход удался?

– Конечно, но это был уже не первый выход. И первый был, скорее всего, не в детском саду и даже не в школе. Летом я ездил к бабушке на Украину. И там мы собирались на яру, играли, пели песни. А я почему-то выходил и изображал Фантомаса, пародировал Чарли Чаплина. Дурачился. И всем это нравилось.

– То есть в «Секрет» вы уже принесли свой «яровой» актерский опыт?

– В марте 84-го я решился прийти в «Секрет». Пришел, а там как раз идет разминка. Почему-то все ползают, гавкают. «Господи, куда ж я попал? Сумасшедший дом какой-то!» – пронеслось в голове. А они как раз репетировали спектакль про собак. И меня попросили сымпровизировать. Ничего не получилось. В полной растерянности я покинул аудиторию.

– А вы из тех, кто стремится достичь или уходит навсегда?

– Помню мои эмоции: «Все! Это не мое. Я взрослый человек. У меня будущее. Я хочу стать инженером». Прихожу домой, и другие мысли: «Ну не может же быть, чтобы я не справился! Справлюсь».

– Какие качели!

– Да! Я вернулся. И официально пришел на кастинг в театр. И с тех пор я в «Секрете».

– Сразу получили роль, Сергей?

– Нужно было сыграть милиционера, я ж был один такой высокий, статный, с грозным голосом. Причем милиционера звали, как и меня, Сергеем Петровичем.

– И вы почувствовали себя артистом?

– У меня было полное удовлетворение от того, что я вообще смог это сделать, что я вышел на сцену. Спасибо моим партнерам. Это все ребята, которые с полувзгляда и с полуслова все понимают и могут помочь: движениями, мыслями, головой, сердцем. Остается просто следовать за ними.

А самое страшное было выйти на первый план: софиты, прожектора. Руки каменели, ноги тряслись. Я смотрел на корифеев театра «Секрет» и думал: «Господи, какие же они все талантливые, как умеют перевоплощаться. Я восторгался этими людьми. Приходил домой, рассказывал об этом родителям просто взахлеб. А у меня мама и папа – обычные работники АВТОВАЗа. И отец в ответ говорил: «И в кого ты у нас такой? Артист!»

– Узнали, в кого?

– Пытались… Вроде бы все обычные люди, рабочие и колхозницы. В конце концов мама предположила, что я – в деда, который веселил полдеревни, играл на трубе.

– На какой же роли вы почувствовали, что теперь вы артист, которому не страшны и софиты, и зрители?

– Не сам почувствовал. Я до сих пор считаю, что не высокого уровня я профессионал, хотя стараюсь очень. Это Татьяна Ивановна (дай бог ей здоровья) из любого человека может слепить что-то необычное. Она талантище, и об этом можно очень много говорить. Наверное, это произошло на «Ведьме». С гордостью могу сказать, что я первый Хома в театре «Секрет».

– Серьезное испытание?

– Я готовился к этой роли. Даже ходил в церковь, учился говорить как батюшка. Я пел вместе с ним. По два три часа стоял у стены, выпрямив спину, чтобы появилась стать. Молитвы учил наизусть. И когда на последней сцене в спектакле читал «Отче наш», неожиданно для себя заплакал. Что-то во мне проснулось.

– На каком году в театре случился Хома?

– На пятом, наверное. До того я играл много смешных ролей. Надо мной хохотали друзья и родственники. На работе говорили: «Ты вообще ржачный. Мы над тобой хохотали весь спектакль». А когда люди пришли и вдруг посмотрели меня в Фоме, сказали: «Да ты вообще совсем другой человек. Как тебя так переломало?»

– И как переломало?

– Может, в том переломе отчасти и есть мое участие, но вообще-то это Татьяна Ивановна смогла увидеть во мне Фому и так построить мою роль, что я понял: смогу превратиться из шута горохового, которым я был до тех пор, из смешного актера в совсем другого героя.

– Смешное – это ж высший пилотаж.

– Совершенно с вами согласен. Но перестроиться с одного амплуа на другое еще сложнее.

– А сейчас у вас какое амплуа?

– Наверное, трагикомедия. Когда мне Татьяна Ивановна сказала, что я буду играть Обломова, а я до этого вживую видел, как делал эту роль Олег Павлович Табаков, мне было очень тяжело. Я все пытался не повторяться, я так хотел, чтобы не было похоже. Как и с Волшебником в «Обыкновенном чуде». Я видел великого Янковского и вдруг сам играю в «Обыкновенном чуде» Волшебника!

– Мешают великие…

– Что-то у них, конечно, черпаешь. Но у меня и правда был какой-то комплекс.

– Когда у артистов спрашивают про любимую роль, они отвечают…

– Я все роли люблю до ужаса. Это правда. Неважно, большая это роль или мой Привязанный в «Собаках», где я два слова сказал и ушел. Но самая моя любимая роль – Волшебник в «Обыкновенном чуде». Сколько раз мы ни играли бы этот спектакль – в нем нет повторения. Хотя вроде бы все те же слова, те же мизансцены, та же музыка. Но какой-то в «Секрете» есть секрет: мы ни один спектакль не играем одинаково.

– Жена к театру не ревнует?

– Нет, и огромное ей за это спасибо. Виктория очень хороший, добрый человек. Она у меня маленького роста, такая милая Дюймовочка, но очень мудрая женщина. Мы с ней вместе уже 21 год. Она ходит на все премьеры, а если не попадает на премьеру, то обязательно приходит на второй спектакль. И сейчас уже делает мне очень профессиональные замечания.

– А зритель?

– У нас очень преданный зритель. И честный. Он не в бровь, а в глаз говорит все, что думает.

– Не выбивает из колеи эта критика?

– Никогда. А почему это должно выбивать, если человек всю правду в глаза говорит? Почему бы к нему не прислушаться? Я только за.

– Как делят вас завод и театр?

– На АВТОВАЗе я бессменный ведущий инженер по ремонту оборудования прессового производства. Работаю там с 1989 года. Пришел после армии. А еще до службы работал ремонтником. У нас потрясающий коллектив, замечательные руководители. Они все понимают. Все прессовое знает, что я актер. Многие подходят, спрашивают про репертуар, ходят в театр.

– Значит, театр заполняет все свободное от завода время?

– Конечно. Вот Татьяна Ивановна говорит, что сцена лечит, а я сначала этого не понимал. Как это – лечит? Потом убедился: приезжаешь на спектакль с температурой, выскочил на сцену, играешь…

– И огурчик!

– Огурчик. Вы не поверите: голова не болит, из носа не капает. Финальный занавес, и тебя вырубает. Опять все болит. Все начинают давать какие-то таблетки, бегут с градусниками и советами. Мы же одна семья. У нас нет зависти. Нет ревности к ролям. Я готов играть все.

– Вы мобилизовали детей в театральные артисты?

– Нет, специально я никого не мобилизовывал, да и мама в шутку говорит, что трех артистов в семье не переживет. Но старшая, Елена Сергеевна, учится в десятом классе, уже закончила музыкальную школу по классу вокала. Младшая, Елизавета, во втором классе, и тоже почему-то тоже очень артистичный ребенок.

– Теперь уже на деда, который веселил полдеревни, и кивать не приходится.

– Вот именно. Лиза по грации, артистизму, эмоциональности разрывает в клочья нас всех. Потому что если уж она читает стихи, то проживает их целиком. Старшая выходила в «Русалочку». Лиза тоже играла и в «Буратино», и в «Русалочке». А вот недавно меня повергли в шок. Пришел я на репетицию, и Татьяна Ивановна говорит: «Тут девушка к нам пришла. Она стихи читает, высокая, красивая, на тебя похожа». Это Лена, оказывается, подала заявку на кастинг. Она мне ничего не сказала. Но я никогда не сопротивлялся никаким их увлечениям и начинаниям.

– Где можно посмотреть на Федорчука в эти дни? Посмотрим в афишу… Вот 7 ноября у вас «Буратино».

– «Буратино» – гениальный спектакль. Веселый, задорный, в нем очень много песен. Я в нем Папа Карло. Моя мелочь в три годика смотрела этот спектакль и по первости даже поворачивалась лицом в зал и кричала: «Нет, это мой папа». А старшая однажды на репетиции другого спектакля разрыдалась: «Папа же живой остался? Живой?»

– 18 ноября в «Секрете» – «Бременские музыканты»…

– Тоже очень музыкальный спектакль. Поют все ребята вживую. Дети жутко переживают за Принца и Принцессу. Идет живое общение с залом.

– Что для вас «Секрет», Сергей?

– Секрет – это даже не театр. И даже не семья. Это такое большое сердце, в котором огромное количество клапаночков, благодаря которым оно стучит. По-другому не скажешь. Спасибо моим партнерам. Спасибо Татьяне Ивановне, она просто гениальный человек и женщина потрясающая. Спасибо нашим родным, детям, женам, родителям, которые нам позволяют все это делать. Спасибо зрителям, потому что если нет их, то нет и нас.

Марта Тонова, «Площадь Свободы», mail-ps@mail.ru

Источник