Театр «Колесо» представил первую премьеру сезона – спектакль «Васса»

На пути спектакля к зрителю возникла пандемия. Ситуация не исключительная. Так происходило практически в каждой труппе Тольятти и России. Да что там – мира. И вот готовое уже к былой весне горячее театральное блюдо «Колесо» подает зрителю поздней осенью високосного 2020 года.

Понятно, что успевшее подостыть до октября это блюдо пришлось «разогревать». И это не лучшая судьба для спектакля с такой серьезной драматургией и историей. Вернуть предпремьерное состояние, естественно и логично возникающее при «родах» спектакля, – заведомо трудное испытание.

Режиссер Михаил Мокеев в Тольятти заезжий столичный гость. Он – преподаватель Школы студии МХАТ, величина в театральном мире известная.

В Тольятти он привез эксперимент. Над текстом, над образами, над актерским потенциалом, над зрительным залом, в конце концов. И как бы ни было приятно, поучаствовав в этом эксперименте, счесть саму себя продвинутым фестивальным театральным зрителем и восторженно сказать «принимаю, понимаю, приветствую», сегодня у меня это вряд ли получится.

Джульетта, ты ль?

Безмолвно медленный, зависший во времени пролог спектакля начинается задолго до первой фразы пьесы, как будто заранее готовя зрителя к тому, что ему придется разгадывать авангардную стилистику фестивального спектакля.

Нет, первая загадка режиссера Мокеева мне не далась. Как родилась у Михаила Дмитриевича перекличка истории про Вассу с эпизодом из «Ромео и Джульетты» и куда она должна была отослать все понимающего зрителя в любом ряду, так и осталось для меня неразгаданной шарадой.

Конечно, свободному поэту легко пофантазировать на этом «шахматном» поле: быть может, эта пара из Шекспира изящно намекает на вечную молодость больших страстей? А может, говорит о разновеликой любви в мире Ромео и Вассы? А может, поет свободу сегодняшнего театра и его полное право метаться между классиками, в конце концов предпочтя своего, российского, многожды прочитанного и почти столько же поставленного? Мне невдомек. Тем более что Джульетта в прологе ничем не отличается от Натальи – Марии Макушевой – в самом теле спектакля: все те же повышенные тона, все те же ядерные, но какие-то механические страсти, все та же экспериментальная, но так мало говорящая движенческая стилистика героинь.

Мужчины – фон?

Ромео рядом с этой Джульеттой практически не виден. Как не заметен и Сергей Железнов от Александра Двинского в тени своей супруги – Вассы от Ольги Самарцевой. Заметней из мужчин разве что Прохор Храпов от Сергея Максимова. В грехах заметен. Распутник, какого еще поискать, братишка, на которого не положиться ни в какую беду.

Режиссер Мокеев ставит в Тольятти женский спектакль. Женский по всем статьям. И потому героини то и дело показывают нам то милые женские ножки, то дамское белье, то девичьи обмороки прямо в проходе в партере. Признаться начистоту, Людмиле от Александры Баушевой и это дамское белье, и эти хлесткие обмороки, и общение со зрителями в партере даются легко. И эта дочь как будто органичнее вписывается в странный рисунок спектакля, заданный режиссером, и чуточку, самую чуточку теплее обживает его. Наверное, эта естественная температура актрисы и ярче отсылает зрителя к материнским инстинктам зловещей, но умеющей любить Вассы.

Две дочери владелицы мильонов и пароходов – два выигрышных образа для представительниц молодой части труппы, которая на этот раз числом своим доминирует на сцене. Как будто и не безымянная массовка, она скорее визуально рисует для зрителя современность, предъявляя ему актуальный сегодня костюмный ряд: на Рашели от Юлии Киреевой – тяжелые танковые ботинки и прозрачный полиамидный дождевик. Наталья носит яркую раскраску волос и маленькую алую шубку. У Людмилы – милая пижамка в жанре мини. А Анна упакована в уставшее от жизни галифе.

Костюмный художник Наталья Степанова не спорит с общей концепцией спектакля от художника-постановщика Сергея Дулесова: они оба не сомневаются, что эта новая Васса от Ольги Самарцевой живет в нашем мире. В мире с бессмысленной полувокзальной суетой, с холодными стенами то ли фабрики, то ли жилой многоэтажки, с откровениями белых ванных комнат. С музыкантами под задником сцены, постоянно мешающими сосредоточиться на главном. Что они там напели залу в центре постановки – про новые мультики и поиск той, что наконец полюбит?

Впрочем, и музыканты тоже разбредаются по спектаклю в странных, полугимнастических упражнениях, отстукивая молоточками по всему периметру покрытия сцены то так, то эдак.

Половая жизнь

Пол вообще излюбленное место для экзальтации всего окружения Вассы: его протирают юными телами и казенными одеждами, то извиваясь под столами и стульями, то отсылая нас к странной оргии не для пугливых зрителей.

И общая движенческая стилистика спектакля, и костюмное решение персонажей в первом акте не задевает, пожалуй, только одну главную героиню – Вассу. «Просто человеческую женщину», как сказала о ней тронутая умом дочь Людмила. Но вот во втором художники надевают на Вассу странное алое платье с накидкой, должно быть играющее роль некой метафоры, которую я, увы, в этом контексте тоже не прочитала. В этом алом она и умирает над белым фаянсом ванной комнаты. Да и как ей не умереть среди всей этой ползающей, ждущей смерти хозяйки массовки, когда ее преступление и есть ее невыносимое, несовместимое с жизнью наказание.

Васса

Васса от примы труппы, заслуженной артистки России, народной артистки Самарской области Ольги Самарцевой вопреки всему остается в спектакле величиной неделимой, краской неразбавленной, силой несломленной, жутью страдающей. Самарцева несет свою страшную, горькую Вассу к зрителю так, как понимает и чувствует ее сегодня.

Справка

Михаил Мокеев начинал в свое время вовсе не с театра: в 1973 году будущий режиссер окончил физико-технический факультет Харьковского университета, работал физиком-ядерщиком в Институте физики высоких энергий.

Марта Тонова, газета «Площадь СВОБОДЫ», mail-ps@mail.ru
Оригинал статьи опубликован в газете «Площадь СВОБОДЫ»

Источник