Тольятти — Санкт-Петербург

Моя поездка на северо-запад страны совпала с тем, что сейчас называют второй волной заболеваемости коронавирусом. Хотя разве летом не переставали фиксировать новые случаи? И разве сейчас просто не сезон заболеваемости всяческими острыми респираторными заболеваниями, к которым следует отнести и новый вирус? Пока новый – судьба ему неизбежно стать старым и привычным.

Но вот что интересно. Санкт-Петербург, который я посетила, по самым свежим данным, несмотря на высокий уровень регистрируемости ковид-19, находится практически на пике активности. На шестом месте среди мировых мегаполисов, намного опережая Париж, Берлин и Нью-Йорк, при этом уступая, например, Минску, что понятно, и даже Риму, что не очень понятно, если вспомнить, что творилось в Италии весной.

Да, а Москва в этом списке активности находится на 17 месте. Столицу на этот раз объехала стороной, да у меня и дел особых там не было, а Ленина в мавзолее я, наверное, так никогда и не увижу…

Впрочем, моя подруга из Самары, которой надо уже ехать в Москву на операцию, не решается по другим причинам. Вернее, по другой, полагая, что даже ее объективная активность не понравится столичным властям.

В Питере всё проще. Точнее, если не хотите, чтобы вас приняли за невежественного провинциала, так город на Неве никогда не называйте. Летом я как-то спросила у одной туристки здесь:

– Вы из Питера?

– Из Петербурга. Интеллигентные люди не говорят «Питер».

– Ну, а как же Шнуров поет: «В Питере – пить»?

– Разве Шнурова можно назвать интеллигентным человеком?

В далекие и уже почти легендарные восьмидесятые я сразу с поезда вышла на площадь Восстания, и ко мне обратилась старушка из тех, что называют «божий одуванчик», очень утонченная, в шляпке:

– Деточка, ты потерялась, тебе подсказать?

Нет уже в Петербурге таких интеллигентных и утонченных. А тогда я жила на Разъезжей у свекрови своей тети, в квартире без ванной, и мне говорили:

– Не вздумай в бане мыть голову черным хлебом – еще много тех, кто пережил блокаду.

Сегодня Разъезжая и вообще территория возле пяти углов – самая элитная, а дом тетиной свекрови выкупили и перестроили под жилье класса «люкс». Но и тот дом, куда переселили семью, находится на лакомом участке – это граница Центрального и Фрунзенского районов, Обводный канал. Несколько лет назад во дворе новой многоэтажки стояло дореволюционное трехэтажное заброшенное строение. На сей раз на его месте я увидела элитную «свечку».

– Квартиры еще на фундаменте продавались от 10 миллионов, – просветила сестра.

Как водится, жители обжитого района побунтовали на кухнях и смирились с тем, что вместо заявленных семи выросло двенадцать этажей. И ведь ни одна квартира в новом доме не пустует.

Прогуливаясь, в силу редкого хорошего сухого дня, по улице Кременчугской от Невского до Обводного, я обратила внимание на бывший пустырь, застраиваемый многоэтажками. Отметила про себя, что место замечательное. А был здесь раньше, скорее всего, завод. Вот так, заводы не нужны, а жилье нарасхват? Чем же занимаются петербуржцы, да и есть ли они в городе?! Зрением я отмечала огромное количество молодежи на улицах, а слухом – зауральское произношение, преобладающее, как мне показалось.

– Да нет в городе коренных петербуржцев, – отметила сестра, – только разве что я. Даже мои сыновья в Гатчине родились.

Конечно, правильнее сказать, что она ленинградка. Тетя с гордостью говорила, что у Кати даже есть медаль «рожденная в Ленинграде», в 70-е такие выдавали. Но все очень легко забыли это название.

Переезжают в Петербург сегодня не только и, наверное, не столько с ближайших окраин, но из очень дальних краев: Чукотки, Сахи и, конечно, с Северного Кавказа. Моя подруга училась в Ленинграде, переехала из Тольятти несколько лет назад в поисках настоящей культуры. Теперь живет за Невой где-то в районе проспекта Большевиков и работает в школе.

– Невозможно гиперактивные дети, – жалуется она, – неудивительно, больше трети – кавказцы.

– А зачем они сюда едут? – удивлялась я, – На Кавказе такая природа, солнце!

– Да там работы нет никакой.

– А здесь какая? Магазины да едальни на каждом шагу, производства-то нет…

– Вот именно, на каше-размазне и поднялись. Порция супчика с тремя горошинами – 60 рублей…

Когда я уже возвращалась домой, прочитала в интернете о том, что в Санкт-Петербурге ограничат работу ресторанов до 23 часов. Не дай Бог, это только начало! А если опять закроют весь общепит, сколько народу останется без работы…

Пришлая молодежь, как я понимаю, учащаяся и уже отучившаяся, подрабатывает именно при общепите. Вот на Невском возле «Додо-пиццы» стоит мужчина с бородой, кажется старше из-за растительности на лице, уговаривает зайти:

– Кусочек пиццы – 49 рублей, столько же – чашка кофе. Подкрепитесь меньше чем за 100 рублей, и дальше в путь.

Народ куда-то бежит, его заманивают на экскурсии, чуть ли не за руки хватают. А я с изумлением вижу на перекрестке свою недавнюю попутчицу по поезду. Молодая современно одетая девушка, но я – аудиал, по диалекту да явно врожденной смуглости лица определила еще в вагоне, что она цыганка. Говорила, что студентка, едет к бабушке, а тут что – гаданием промышляет?!

– Здравствуйте, я промоутером подрабатываю, – рассеивает мои сомнения девушка, – пройдите, попробуйте чай, скажете, какой вам больше нравится, и всё.

Я прошла в переулок, а потом во двор. Там в небольшой каморке мне дали две крошечные чашки с чаем, который мне не понравился. Тем не менее молодой человек уговаривал меня купить банку, которая стоит 5000 рублей, в честь акции – всего за тысячу.

Так они и зарабатывают. А потом кто-то ведь строит квартиры в Мурино. Коренные с ужасом отзываются об этом районе, который еще не вошел в черту города. Но войдет, несомненно. Вот мой отец родился в селе Дачное Красносельского района Ленинградской области, а это уже давно черта города, хотя районы, конечно, спальные. Но таких монструозных небоскребов, как в Мурино, и там нет.

Ну а что же с ковидом? Да ничего, внешне никак не скажешь, что в городе растет заболеваемость. В метро без маски, конечно, не войдешь: стоит охрана, не устающая напоминать. Я всё время забываю. Надеть при входе, снять при выходе. Пару раз забывала дома. Сестра говорит:

– Ладно, не возвращайся, тебе же на автобусе ехать, там не требуют.

А раз автобус ушел из под носа, побрела на метро, замотав шарфом лицо. Пропустили. В магазинах тоже висят напоминалки. Никто не спорит, не возражает, привыкли. Хотя очевидно же: нужны эти маски только для проверяющих.

Поэтому на каждом вокзале даже упорным ковид-диссидентам приходится маску надевать. Я имею в виду железнодорожные вокзалы, на которые давно уже не попасть без досмотра. И это, мне кажется, очень правильно, хотя не очень удобно.

Моя поездка была посвящена делам, но в день отъезда я все-таки решила посетить Русский музей. Правда, мне сообщила знакомая, что туда надо записываться за неделю. Я не поверила. Еще в прошлом году, например, в Третьяковку ходила без всяких записей, правда, ковида тогда не было еще.

Действительно, у входа на территорию Михайловского дворца выставлен стенд с расписанием… сеансов.

– Прямо как в кино, – недоумевают посетители.

Пробираюсь к администратору, который мне говорит, что можно сейчас зайти на сайт и купить там билет:

– Кассы у нас давно уже не работают.

Захожу на сайт и вижу, что в продаже есть билеты не раньше, чем на 15:30. А сейчас только 14.

– Можно я куплю билет на 15:30, а пройду сейчас?

– Нет, нельзя, – твердо отвечают мне.

Тем более что я не одна такая. Что ж, посмотрю на репинских «Бурлаков» в следующий раз, не опаздывать же на поезд.

После Санкт-Петербурга заехала к родственникам в Ярославль. Видимо, РЖД везде установила общие строгие порядки. А вот на автовокзале никаких требований к масочному режиму я не заметила. Съездили с братом в Ростов Великий, побродили по достопримечательностям. По сравнению с Санкт-Петербургом, даже пребывающим в дождливой серости, так бросается в глаза заброшенность и провинциализм этих двух жемчужин Золотого кольца! В центре еще куда ни шло, а уж окраины…

Ростовский Кремль – место, где снимался легендарный гайдаевский фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Поэтому на сувенирном рынке рядом вам предложат, например, набор стопок с изречениями: «Я требую продолжения банкета», «Приятно познакомиться, Царь», «Ключница водку делала» и тому подобными. Прилавки завалены ростовской финифтью, изразцами. Даже позавидовала. Приезжающие к нам туристы часто спрашивают:

– А что можно у вас, в Тольятти, купить в качестве сувенира? Что только у вас делают?

Я шучу в ответ:

– Автомобили.

А здесь чего только не делают! Например, чернолощеная керамика, промысел древний, но им Ростов прославился в 18-19 веках, и сегодня есть мастера, изготавливающие эксклюзивную посуду и статуэтки для туристов.

Кремль выглядит каким-то обшарпанным, в храме вместо некоторых образов в иконостасе – дыры. Леса говорят о том, что восстановление всё же ведется, но с каких пор, интересно?!

Мы прошли примерно три километра по берегу озера Неро и оказались в Свято-Яковлевском монастыре. Тут совсем другая картина: красота, благодать, ухоженность.

– Всё очень просто, – объясняет брат. – Кремль – государственный, а монастырь принадлежит церкви…

В маленьком городе – всего 30 тысяч населения – о ковиде ничего не напоминает, хотя при входе в автобус маску всё же надеваю, по личной инициативе или по привычке.

А вот в поездах маски никто не носит, хотя кашляют и чихают пассажиры исправно. Совершила всего три поездки, в каждой проходили один раз по вагонам и мерили температуру. Правда, сами проводники и работники РЖД – в масках, фирменных, красного цвета. Еду до Самары, хотя правильнее бы до Сызрани: и подешевле, и побыстрее немного. Но не хочу рано вставать. А в Самаре – удивляюсь. Поначалу не очень. Уже выдав мне билет на автобус, кассир укоризненно заявляет:

– В следующий раз не продам без маски.

– Так вот же она у меня, в руке, вы бы напомнили!

Кабина водителя в микроавтобусе отделена от салона прозрачной целлофановой шторой. Водитель говорит, что это новшество. Мы заезжаем на автовокзал, и нам надо пройти досмотр, потом выйти на платформу и сесть в тот же автобус. Может, в Самаре такие строгости из-за повышенной заболеваемости ковидом? Наша область опережает по этому показателю Ярославскую.

Но самым приятным сюрпризом по возвращении были ласковое солнце, яркие краски нашей воистину золотой осени, которых так недоставало на северо-западе. Нет, до чего же велика наша страна: разнообразна своей природой, климатом, архитектурой и – велика. Не справится с ней ковиду ни за что…

Тамара Ушакова, Санкт-Петербург – Тольятти, оригинал статьи опубликован в газете «Вольный город Тольятти»

Источник