Василий Тропинин: за все в жизни надо платить

Дурная примета

Ленивка издавна считалась дворянской улицей, купцы начали ее обживать лишь после пожара 1812 года. Флигель, в котором снимал квартиру Василий Тропинин, раньше был частью усадьбы Алексея Федоровича Грибоедова, дяди драматурга и прототипа Фамусова.

В руки купца Зимулина она перешла много позже. Тропинин поселился здесь в 1825 году: сперва во флигеле на Волхонке, потом перебрался на тихую Ленивку — в квартиру на третьем этаже с видом на Кремль, на двери которой оставляли автографы гости, не застававшие его дома. На ней расписались и Брюллов, и Кипренский. К нынешнему, 1855 году эта дверь стала московской достопримечательностью.

Здесь, на Ленивке, он дорабатывал портреты, усадив манекен в кресло и натянув камзолы и платья клиентов на деревянного «болвана». Жизнь текла устроенно и спокойно, но потом обстоятельства обернулись так, что с Ленивкой пришлось проститься. Сначала заболела жена Анна Ивановна, с которой он прожил сорок восемь лет. Ее донимал сухой, раздирающий грудь, чахоточный кашель, и доктора старались не смотреть ему в глаза.

Затем госпожа Писарева, купившая усадьбу Зимулина, переделала первый этаж дома на Ленивке под лавку — рабочие пробили вход на улицу, и помещение немедленно арендовал гробовщик.

В витринах красовались обитые бархатом и атласом дубовые домовины, внизу все время гремел молоток, облаченные в траур заказчики то и дело ошибались дверью и стучались в украшенную росписями знаменитостей дверь художника.

Жена не жаловалась, но он видел, что ее съедает тревога, — примета и в самом деле дурная. Делать нечего, он решился купить собственный небольшой дом, красивый и уютный. Ему платили и по четыреста, и по тысяче рублей за портрет, а жил Тропинин скромно, без прислуги, поэтому деньги на покупку имелись.

Бывают же чудеса — вдруг в Замоскворечье на покое и свежем воздухе Анне Ивановне станет лучше… Надо лишь подыскать хороший дом, где ей было бы покойно…

Поиски дома для Аннушки

И вот рано утром Василий Андреевич велел сорокавосьмилетнему сыну Арсению одеться потеплее и отправил его за извозчиком, наказав торговаться, как следует.

«Ваньку» надо брать на весь день, но не более, чем за рубль серебром. В кармане его коричневого сюртука, сшитого из самой лучшей английской материи, лежала бумажка с выписанными из газетных объявлений адресами: в Замоскворечье продавалось несколько домов, и он собирался их все объехать.

Надо с кем-нибудь сговориться, дать задаток и завтра же начать паковать вещи: прощай, Ленивка, выставленные в окнах первого этажа гробы, да и вся прежняя жизнь — и плохая, и хорошая!

Василий Андреевич Тропинин ехал покупать первое в своей жизни собственное жилье. Надо было объехать четыре адреса, выбрать один — и при этом не прогадать. На примете у него были дом Фролова, дом разорившегося купца второй гильдии Миронова и еще два дома.

Тропинин хорошо понимал архитектурное дело и сразу заметил, что в большом, покойном, крепком с виду доме Фролова скрипят полы, а по углам лежит древесная пыль. Это означало, что ослабли и подгнили не просмоленные ленивыми плотниками лаги, а в бревнах завелся древоточец.

Василий Андреевич совсем было приуныл, но вот извозчик наконец свернул к дому Миронова, им отворили ворота, и художник подивился — ну и хоромы! Портик с колоннами, большие венецианские окна, флагшток над куполообразной кровлей. Маленький, заваленный разным сором участок, заросшие лебедой клумбы. С колонн уже облезла штукатурка, некоторые окна забиты досками, а крыша наверняка течет…

Тропинин определил это с первого взгляда, заметив потеки ржавчины на кровельном железе, и решительно повернулся к выходу. Дом хорош и недорог, но в него надо вложить еще столько же денег. Да и зачем им троим такие хоромы?

Отец и сын уже собирались покинуть двор, но тут на лестнице появился растрепанный и нетрезвый купец Миронов. Он кубарем скатился вниз, подлетел к Тропинину и, цепко ухватив его за рукав, задышал в щеку перегаром:

— Ваше высокородие, почтеннейший Василий Андреевич! Неужто вы меня не упомните? В 1824 году осчастливили наше семейство портретом незабвенной супруги…

Тропинин обернулся, всмотрелся в красную, опухшую, бородатую рожу и, к своему немалому удивлению, действительно, все вспомнил. Тридцать с лишним лет назад купец Миронов был подтянут, темноволос, а его молодая жена оказалась настоящей красавицей.

Разбогатев на военных подрядах, саратовский мануфактурщик перебрался в Первопрестольную, построился, обжился и решил заказать портрет любимой жены самому модному московскому живописцу. Тропинину он не понравился: слишком много спеси, да и жаден Миронов был не в меру. Но выбирать заказчиков ему тогда не приходилось — он в ту пору еще был крепостным и считал каждую копейку, рассчитывая получить вольную.

Тропинин чуть отодвинулся от тяжко сопящего купца и ответил:

— Ну как же, как же. Помню… А что ваша супруга?..

— Скончалась она, благодетель, второй год как померла от чахотки! Только портрет, что вы с нее написали, и остался.

С тех пор все прахом и пошло. Думаю о ней и пью, не просыхая…

Отец и сын выскочили из ворот, не оборачиваясь: дом, где умерла женщина, болевшая той же хворью, что и его жена, он не купил бы ни за что на свете, пусть в нем даже будут золотые полы.

Через несколько минут извозчик подвез их к третьему дому — его Тропинин тоже забраковал. Зато четвертый оказался хорошим, уютным, расположенным на тихой улице.

Они быстро сошлись в цене с хозяином, договорились, что им останется обстановка -тот купил ее по случаю, после московского пожара. Продавец и покупатель ударили по рукам и выпили по рюмочке в честь сделки. Когда выехали с улицы, отец положил Арсению руку на плечо и сказал:
— Думаю, здесь мы будем счастливы.

Арсений не привык к тому, чтобы отец открыто проявлял свои чувства. Он ничего не сказал, лишь молча кивнул головой.

Василий Андреевич на славу отделал свой новый дом, уставил комнаты цветами и клетками с певчими птицами. До старости писал картины: в конце жизни он уловил основные тенденции середины XIX века — верность натуре, аналитический взгляд на мир.

Но его жена прожила в новом доме недолго — вскоре после переезда Анны Ивановны не стало. А через год, 3 мая 1857 года, на 82-м году жизни, скончался и он сам. …У ворот маленького домика за Москвой-рекой собралась целая толпа. Шел дождь, но люди не расходились: москвичи хотели проводить в последний путь любимого художника. До Ваганьковского кладбища.

…За сына Василий Андреевич волновался зря. Арсений Тропинин прожил в этом доме почти тридцать лет. Он был доброжелателен и щедр, никому не делал зла, семьей так и не обзавелся, но скоротал свой век безбедно и почти счастливо.

В комнатах все так же висели клетки с певчими птицами, на креслах и диванах лежали беспородные собачки. Но украшавшие стены отцовские работы постепенно уменьшались в числе — хозяин не знал цены вещам и раздаривал картины направо и налево…

Подготовила Россинская Светлана Владимировна, гл. библиотекарь библиотеки «Фолиант» МБУК «Тольяттинская библиотечная корпорация» e-mail: rossinskiye@gmail.com

Литература:
1. Александров А. Счастливый дом для Аннушки/Алексей Александров// Караван историй. -2011.- №2.
2. Амшинская А. М. В. А. Тропинин.- М., 1976.
3. В. А. Тропинин. Исследования, материалы.- М., 1982.
4. Волгина Ю.И. Василий Тропинин. — М.: АРТ-родник, 2000.
5. Ионина Н.А. Сто великих картин. — М.: Вече, 2000.
6. Красногорская И. Девушка с горшком роз // Коллекционеры из рязанских усадеб. — Рязань: «Издатель Ситников», 2008. — 408 с. — Тираж: 1000 экз.
7. Музей В. А. Тропинина и московских художников его времени: Каталог.- М., 1975.
8. Петинова Е.Ф. Василий Андреевич Тропинин. Л.: Художник РСФСР, 1990. (об этюде «Голова девочки» к портрету Ершовой с дочерью)
9. Популярная история русской живописи.- М.: Вече, 2002.
10. Русские художники. — СПб.: Азбука, 1998. (о картине «Гитарист»)
11. Чижова И.Б., Фомин А. А. Русские красавицы в живописи и фотографии. — М.: Искусство, 1996. (о картине Тропинина «Кружевница»)
12. Шедевры русской живописи. — М.: Белый город, 2000. (о картине «Портрет Арсения Васильевича Тропинина, сына художника»)

Источник