Выставка художников Алексея Зуева и Игоря Панова в Тольятти

Музей актуального реализма открыл в своих залах выставку живописи и графики тольяттинских художников Алексея Зуева и Игоря Панова

Зрителям предъявили притягательные тайны северных широт и откровения удивительных путешествий по Русскому Северу и Лофотенским островам в Норвегии.

«Наши герои, – с толикой крохотной творческой зависти сказал об этом продуктивно путешествующем дуэте дизайнер и молодой художник Николай Кузнецов. – Эти парни не побоялись морозов и границ, проехали тысячи километров на своем автомобиле и увидели свой север».

Итогом концентрированного погружения в северный мир стали 100 картин. А сколько еще будет написано? Ведь оказалось, что оба живописца буквально влюблены в суровый северный край и готовы возвращаться туда снова и снова, чтобы рассказать нам о жизни рыбаков и о дорогах в Норвегии, передать колорит притягательного мира русских поморов или домиков на сваях на иноземных островах.

Никто из близких и друзей художников не сомневается, что и деревня Кимжа на Русском Севере, и Лофотенские острова в Норвегии не отпустят Алексея и Игоря еще очень долго. Ну а нам, зрителям, это только на руку, потому что очень холодный по своей теме вернисаж музея актуального реализма вдруг стал и нашим, неожиданно теплым и очень щедрым на эмоции и открытия путешествием в «Ларгусе», битком набитом красками, холстами, этюдниками, аптечками на всякий северный случай и снедью.

– Наш творческий тандем существует уже, наверное, лет пятнадцать, – рассказывает Игорь Панов. – Мы постоянно путешествуем. Но север – это наша настоящая отдушина. Это то, чего не хватает нам здесь. Может быть, особой северной тишины, какого- то умиротворения. Наши большие промышленные города переполнены ритмами и информацией. А туда мы отправляемся за какой-то протяженностью во времени, за поиском. Каждая наша поездка – это открытия. Мы чувствуем, что сами меняемся там. Внутренне меняемся, приобретая иное внутреннее содержание.

Две поездки. Два ландшафта, представленные на этой выставке, находятся на одной географической широте, около Полярного круга. Это наши северные деревни и удивительные горы Норвегии.

– Почему север, Игорь?

– Конечно, первые впечатления мы получаем от чего-то увиденного или когда-то услышанного. И поэтому первые северные впечатления – от пейзажей мастеров. Перед глазами есть некий галерейный ряд работ известных живописцев. Что-то тебя зацепило в этих полотнах, и это живет в твоей памяти всю жизнь: снега, морозы, айсберги, корабли, северное небо. Технократия лично меня не возбуждает. Я не пишу город не потому, что в нем мне не нравится. Нет, в нем комфортно жить. Но вот изображать мне его некомфортно. У меня нет корней на севере. Папа из Ивановской области. Это тоже глубинка, но в Центральной России. Нет, север – это, наверное, зов души, даже зов предков. И его надо как минимум увидеть. Через эти края, через эти пейзажи идет поиск себя.

Сначала они хотели отправиться в Италию. Пописать воду, кораблики, берега, может быть, потом продать какие-то итальянские работы. Стали искать подходящую натуру для будущего путешествия с этюдниками и все время натыкались на пейзажи или фотографии, которые потом оказывались именно норвежскими.

«Вопрос, куда поехать, уже не стоял. Норвегия, конечно, дорогущая страна,– улыбается Игорь, – но овчинка выделки стоит. Не в деньгах дело, дело в каком-то внутреннем преображении. Не меняются только дураки. Все, что мы видим, с кем мы говорим, о чем думаем, нас меняет. Хочешь не хочешь, там, на севере, приходит какое-то новое, философское отношение к жизни».

– Как добирались от тольяттинского себя до философского отношения к жизни, Игорь?

– Ехали по пять суток в каждую сторону. Нижний Новгород, Чебоксары, Питер, граница… Всю Финляндию проехали, вышли на север Норвегии и ушли на Лофотены. Прекрасная дорога. Ехали на нашем вазовском «Ларгусе», который ни разу не подвел в пути. Почему мы выбрали именно автомобиль, хотя на самолете быстрее? Потому что загрузили его рабочими материалами под завязку. Холсты, краски, кисти.

– Впечатления – на холстах. А если о людях…

– В Норвегии удивило и очень понравилось уважительное отношение друг к другу. Дороги там местами очень узкие, только одна машина может проехать. Нас поразило, что встречный автомобиль обязательно останавливается задолго до встречи с твоим, чтобы подождать, пока ты проедешь. Спокойно, тихо, уважительно. Но на дистанции. Я тебя уважаю, ты меня уважаешь, но не ближе. С кем мы более-менее общались были поляки или выходцы из Литвы.

– А языковые барьеры, Алексей?

– Достаточно спокойно у нас складывалось общение на английском на том уровне, который мы получили в школе, а потом в университете. Нас понимали, с нами шутили, общались. На уровне жестов приходилось общаться редко. С жестами было с пенсионерами из Финляндии и Норвегии, которые просто не знают английского. Был случай, когда в Финляндии мы спросили, как проехать, дядечка стал рисовать нам дорогу на сугробе, а снег тут же заметал его навигатор. Так что люди там приятные, положительные. Спокойные. Пока до алкоголя не доберутся. Общаться было комфортно.

– А жить?

– Мы жили в хостеле. У них такая традиционная архитектура, ради которой в общем-то отчасти туда едут туристы. Рыбацкие одноэтажные домики, покрашенные красной краской, с беленькими окошками, с выделенными цветом углами домов. Дома стоят на сваях непосредственно на берегу. Мы приехали в похожий по архитектуре отельчик.

Он находился в туристическом комплексе из двадцати – двадцати пяти домов. Хозяйка отеля, когда узнала, что мы художники и приехали рисовать их родные места, сказала, что весь дом – наш, что она никого не будет к нам подселять. И вот мы там развернулись. По всем стенам – картины, повсюду спальники, одежда, посуда. В один из дней Игорь уехал писать. А я остался один. В этот момент туда приехала очень большая группа китайских туристов. Как потом выяснилось, они приехали пообедать в ресторан, а рядом с нашим домиком просто фотографировались. Подходили к дому, брались за дверную ручку, делали колоритные снимки. А я подумал: ну все, приехало столько туристов, надо срочно освобождать помещение, а у нас все вещи разбросаны, а Игоря нет…Вышел из дома бородатый русский дядька, спросил китайцев по-английски: «Вы сюда жить?» – «Нет, нет…» Больше они у нашего дома не фотографировались.

– Что ели, почему не пили, отчего не удалось нарисовать настоящую рыбалку на норвежских судах, как сделать так, чтобы этюдник не проваливался в сугроб, зачем стоит хранить пробки от шампанского и почему в дорогу на север лучше брать запасную обувь?

Про обувь – вполне профессиональная тема, потому что тот самый этюдник, обутый в твои запасные валенки или сапоги, оказывается вполне себе ветроустойчивым и надежным на самом северном пленере. А что до их главной мечты – застать северное сияние, она сбылась. Жаль, подходящей под событие оптики не оказалось в руках двух творческих тольяттинцев. Зато глаза, руки и краски – всегда с собой.

И открывая вернисаж, художники не скупились на воспоминания. Рассказы Алексея и Игоря шли на ура, они были полны и северного колорита, и житейского юмора. Зал дружно подхватывал настроение художников и отвечал им взаимностью.

«Этих художников мы знаем очень давно. И не просто знаем. Мы вместе идем по жизни. И тогда, когда наш музей еще только был в проекте, и тогда, когда он открылся, как Волжская картинная галерея. И сейчас мы сотрудничали. У нас были творческие и партнерские отношения. Мы всегда друг друга поддерживали. Работы и того и другого художника есть в нашей коллекции. И что еще очень важно – оба эти художника в разное время стали лауреатами премии имени Репина за актуальность в академическом искусстве. Эту премию учредил наш музей как соорганизатор выставочного проекта Академии художеств «Красные ворота. Против течения», – сказала, открывая вернисаж, директор музея Ирина Яновская.

Марта Тонова, газета «Площадь СВОБОДЫ», mail-ps@mail.ru
Оригинал статьи опубликован в газете «Площадь СВОБОДЫ»

Источник